Мари-Элен Лафон - Знакомство по объявлению

Например, в тот день, когда Поль показывал Эрику, как укладывать в поленницу дрова возле окружавшей двор стены; Эрик очень старался, у него неплохо получалось, но тут их увидела Николь и заорала как бешеная, что не желает, чтобы какой-то сопливый мальчишка укладывал ей дрова во Фридьере, слава богу, обходились раньше без него и дальше обойдутся, тем более без такого безрукого неумехи. Поль ничего не стал отвечать ей во дворе, но, когда она ушла в дом, двинулся за ней и закрыл за собой дверь. Эрик обнял Лолу за горячую голову и прошептал ей на ухо, что он не какой-нибудь нищий попрошайка, а потом взял и уложил до конца всю поленницу, как Поль его учил, крест-на-крест, чтобы не рассыпалось.

Коровник представлял собой странное место. Анетта старалась там почти не бывать, понимая, что, с одной стороны, делать ей в нем особенно нечего, а с другой — не желая показываться в невыгодном для себя свете, в роли никчемного существа, паразитирующего на обитателях дома только потому, что с Полем — братом и племянником — приключился такой вот чисто мужской каприз. В сумрачном помещении все чужеродные тела выпирали как-то особенно заметно, тем более в сравнении с Николь и дядьями, которые, подобно дружной троице первородных духов коровника, прямо-таки растворялись в его атмосфере, насыщенной шевелением теплокровных животных и крепкими, шибающими в нос запахами. Ловкие и невозмутимые, все трое скользили по проходу, появляясь и исчезая, словно призраки в порыжелых сапогах и комбинезонах, сосредоточенно выполняющие завещанную многочисленными поколениями предков миссию, заключающуюся в уходе за скотиной.

Уход за скотиной, всем своим видом демонстрировали они, не терпит отлагательства и проволочек: ничто и никогда не может помешать свершению расписанного по минутам ритуала, очередность стадий которого освящена обычаем. Ненасытные коровы громким мычанием требовали привычной кормежки, уверенные в своем праве на самую внимательную заботу. Приверженцами семейного культа выступали все, включая Поля; если верить местным сплетням, ни в одном другом хозяйстве скотину не держали в такой холе и неге, как во Фридьере, — поговаривали даже, что коровы здесь устроены куда лучше людей. В полумраке коровника мелькала, отсвечивая красным, ярко-рыжая челка Николь, словно с лоснящегося, местами покрытого мелкими завитками, медно поблескивающего бока одной из гордых представительниц салерской породы сорвался лоскут, заживший собственной независимой жизнью. Оттенок красного дерева — признак расовой чистоты, любила повторять Николь, находившая особенное удовлетворение в сходстве цвета собственной шевелюры с окрасом коровьих шкур.

Впрочем, между собой все четверо, рассуждая о домашней скотине, употребляли слова и выражения, более приложимые к людям; беспокоились о том, что животные боятся грозы, что их донимают комары, что они с трудом перестраиваются с зимнего времени на летнее и наоборот, что их раздражает слишком громкий шум нового доильного аппарата, что они плохо переносят дождливую весну или осень, что им тяжело передвигаться по раскисшей дороге, отправляясь на пастбище, — и действительно, в ненастные дни коровы на некоторое время замирали на пороге коровника, будто не решались выйти наружу.

Если в священный час дойки в коровнике появлялись сотрудники ветеринарной станции, направленные руководством для проведения планового осмотра, это вызывало бурю негодования — да как они смеют нарушать покой животных! Если Поль, повинуясь одному ему ведомым соображениям, вдруг менял поставщика люцерны — излюбленного коровьего лакомства, вносящего приятное разнообразие в монотонность их питательного рациона, — Николь с дядьками немедленно собирались на тайное совещание и упоенно изливали друг другу общее возмущение: скотина сама не своя, у нее пропал аппетит, жует вяло, того и гляди заболеет, а то и вовсе откажется от корма. Дядьки стояли на своем непоколебимо, как два утеса: скотина не любит ничего нового, не выносит никаких перемен, даже самых пустячных. Они не сомневались в том, что, владей коровы даром речи, они сами по любому поводу говорили бы людям: «Раньше было лучше». Кстати, дядьки уверяли, что некоторые из коров — самые хитрые и смелые — с легкостью могли дать понять окружающим, чего именно от них ждут, — в общем, все как у людей. Понять корову — дело нехитрое, считали дядьки, главное здесь — терпение, но разве нынешняя молодежь знает, что такое терпение, им ведь все некогда. Но одного терпения мало, еще требуется подход.