Валерия Литвинова: Любовь - сила магии. Меньшее из зол

Вальс. Точно. Это вальс. Какая чудесная музыка. Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…

Все кружится, вращается в бешеном ритме, но музыка постепенно отдаляется, движения уносятся вдаль…

В моем воображении пары танцуют на балу. Много людей, пары, красивые, безумно красивые пары и зал… Маскарад… Не рассмотреть ни единого лица, лишь маски, множество разнообразных масок всевозможных форм и оттенков. Роскошные платья, элегантные смокинги… и опять раз, два, три…

Как же все-таки замечательно! Розовое, черное, белое, персиковое, синее, золотое, коричневое, малиновое, зеленое… Блондины, брюнеты, шатены, русые… Девушки, женщины, юноши, мужчины и опять раз, два, три… Цвета сменяют друг друга в такт музыке, но постепенно отдаляются и отдаляются, пока не сливаются в радужном калейдоскопе лепестков.

Темно.

Глубокий вздох.

Холодно.

Еще вдох.

— Ох-х…

Мне почти жаль, но эйфория прошла, сознание медленно возвращается. Я открыла глаза. Полумрак. Свет только от огня. Камин. Каменный пол. Каменные стены. Подо мной что-то согревающее, не мягкое и не жесткое, шерстяное. Шуба или шкура. Металлический звон. Скорее всего, звенья какой-то тяжелой цепи, слегка протянутой по каменному полу.

Я не одна?

Эта мысль заставила резко подняться и осмотреться. Большая каменная комната, потолок с тяжелыми подпорками, темная, тускло отражающая блики огня, дверь без ручки и нет ни единого окошка. Ощущение заточения, тюрьмы, крепости. Напротив камина стоят два громоздких кресла с высокими спинками, все стены исписаны какими-то устрашающими пентаграммами. В углу величественно несут караул отполированные рыцарские доспехи, за ними узкая светлая дверь. У стены большой стол, на нем кувшин и пара стаканов. Странное, наводящее ужас, место.

Я подошла ближе к столу. Голова все еще сильно кружится, а бедро и плечо немного побаливают от продолжительного сна на достаточно твердой поверхности, но это ничто по сравнению с захлестнувшей душу паникой.

Где я?

На столе нет ничего подходящего… А, собственно, что я ищу? Возможно оружие.

Опять металлический звон. Боже!

Определенно, мне необходимо оружие! Но ни ножа, ни даже вилки, ничего! Глубокий вдох, выдох… Еще и еще — вдох, выдох.

Решение встретить опасность лицом к лицу подавило трусливое побуждение спрятаться под тяжелый деревянный стол. Храбрость во мне часто граничила с глупостью. Что ж поделаешь, такой я была всегда и не намерена меняться теперь.

— Привет, — я попыталась прояснить ситуацию, но вышло не очень убедительно. Вместо желанного твердого приветствия я смогла выдавить лишь что-то отдаленно похожее на писк камора.

— Здесь есть кто-нибудь?

Тишина, только потрескивающий огонь в камине.

— Эй! — вскрикнула я, стараясь не думать о том, что возможно выгляжу глупо.

Опять никакого ответа.

Я осторожно подошла к креслам. В одном из них сидел мужчина. Синяя рубашка, темные классические брюки и на вытянутых к огню ногах дорогие на вид туфли вызывали уважение к их владельцу.

Я сделала еще шаг. Очень медленно и тихо.

Лицо незнакомца все еще в тени, но грудь медленно вздымается и опускается, как у спящего человека. Мужчина спокойно переместил руку на подлокотник. Изящная мужская кисть остановилась на деревянной резьбе, создавая яркий контраст светлой кожи рук темного дерева кресла и золота часов на его запястье.

Еще шаг.

Теперь отчетливо видно и лицо сидящего в кресле человека. Огонь танцевал мягкими отблесками на его светлой коже. Слегка вьющиеся пряди темных волос окутали голову молодого мужчины, почти полностью скрывая под своей длинной шею. Черные брови хищным разлетом подчеркивали высокий лоб, глаза закрыты, длинные густые ресницы бросили мягкую тень по щекам. Плотно сжатые, чисто мужские губы, волевой не тяжелый подбородок. Навскидку мужчине около тридцати лет, не больше.

А он красивый, если точнее — опасно красивый. Эх, если бы еще лет на семь помоложе… Я огорченно вздохнула и повнимательнее присмотрелась к незнакомцу. Весь его вид сейчас выражал умиротворение. Глаза все еще закрыты. Возможно, он спит?

'Алекс, не хорошо таращится на людей, даже если они этого не видят!'— отругала я саму себя, внутренне подражая интонации строгой тетушки.