Джилл Шелвис: В твоих сильных руках

— Нет. — Мэдди обняла сестру. — Ты сделала то, что должна была делать. Я горжусь тобой, Тара. Правда.

Тара положила голову на плечо Мэдди, и та крепко обняла ее и стала гладить по голове.

Наконец Тара подняла голову, тщательно вытерла потекшую тушь и судорожно вздохнула.

— Ну, чужие слезы всегда не очень приятное зрелище.

— Тебе лучше?

— Нет. Но станет. Сейчас Рождество. Нам надо забрать Хлою из госпиталя, а тебе еще надо простить одного мужчину.

— Тут нечего прощать, — сказала Мэдди, понимая, что так оно и есть. И дело не в том, что Джекс не открылся ей. Все не так просто. — Тут нечего прощать, но…

— Из этих «но» никогда не выходит ничего путного. Слушай, я понимаю, что сделала все, чтобы не дать тебе в него влюбиться, но я была не права. Я исходила из своих собственных страхов и опыта.

— Да. А я сейчас учитываю свое прошлое, — призналась Мэдди.

— Ты боишься его?

— Нет. — Она засомневалась. — Может быть. Да. Но не так, как ты думаешь. Черт, — пробормотала Мэдди, растирая виски.

Открыться мужчине и стать из-за этого уязвимой — это обычно плохо заканчивается. Но даже она понимала, что Джекс совсем не такой, как мужчины, которых она встречала прежде. Он стоит того, чтобы попытаться. Он стоит возможных страданий, потому что без него — и в этом она твердо уверена — ее сердце просто перестанет биться.

— Я не боюсь его. Я боюсь того, что чувствую к нему, — и это значит, что он был прав. Господи, это отвратительно. В смысле, я хочу спросить, как иметь дело с мужчиной, который всегда прав?

Тара печально рассмеялась:

— Если бы я знала ответ, я бы до сих пор была замужем.

Три сестры сидели в кафе «Съешь меня», которое было открыто на праздничный обед в честь Рождества. Тара пила убийственно крепкий кофе, а Хлоя и Мэдди попросту объедались.

Тара испекла вафли, которые назывались «В пучине тоски» — из тыквы с корицей и украшенные сверху взбитыми сливками. Райское наслаждение. Мэдди заглатывала лакомство, и мозг моментально отключался. Должно быть, дело в высоком содержании сахара. Она наблюдала за Хлоей, как и Тара, но Хлоя чувствовала себя хорошо — совсем не сипела. Мэдди знала, что Тара собирается рассказать ей о своем прошлом. Еще она знала, что сестра не горит желанием это делать.

— Мы выглядим ужасно, — сказала Хлоя, посмотрев на свое отражение в ложке.

— Зато мы дышим, — заметила Тара.

И дышать — это здорово, подумала Мэдди, глядя на сестер, которые были для нее совсем чужими всего месяц назад.

— Прошлой ночью, среди всего это огня и ужаса, кое-что стало для меня кристально ясно, — тихо сказала Мэдди. — Я полюбила эти места. И вас, девочки, я тоже люблю.

Хлоя внимательно на нее посмотрела и изрекла:

— Я не делюсь своими вафлями.

Тара закатила глаза и коротко, но тепло улыбнулась Мэдди:

— Я тоже люблю тебя. Вас обеих.

Вместе с Мэдди они повернулись к Хлое.

— Мда, отличный способ дать мне понять, что я сука. — Она продолжила жевать, пока не поняла, что сестры все еще смотрят на нее. — Блин, я тоже это чувствую. Просто не смогу сказать.

— Никогда? — спросила Мэдди.

Хлоя пожала плечами:

— Возможно, я поработаю над этим.

Все посетители кафе по очереди подходили к их столику. Черт, казалось, им засвидетельствовали свое почтение все жители Лаки-Харбора, жаждущие выразить свое сочувствие и понимание. Молва о пожаре распространилась со скоростью света, и люди нанесли сестрам кучу всего — одежду, предметы гигиены — словом, вещи, необходимые, чтобы пережить следующие несколько дней, потому что все, что у них было, пропало в огне.

После этого Тара откашлялась и поведала Хлое свою историю, не упуская из виду ни одной мелочи. Слушать ее второй раз Мэдди было не намного легче. Но на сей раз были очищающие слезы и общие объятия.

— Черт, — то и дело повторяла Хлоя. — Вот черт!

— Так, нужно подобрать другое слово, — сказала Тара. — Это уже порядком надоело.

— Наконец-то многое прояснилось, — заметила Хлоя. — Мама как-то спросила меня, когда же у нее появятся еще внуки. Я так и не смогла понять, что она имеет в виду.

— Ты постоянно поддерживала с ней связь? — спросила Мэдди.

— Ну да. Думаю, я была ее слабостью. Ну, вы понимаете, я же такая милая и прелестная. — Губы Хлои скривились в ехидной ухмылке, однако выглядела она немного смущенной. — Я звонила ей. Почти каждую неделю, просто чтобы отметиться, сказать, где я. Мне казалось, для нее это имеет значение.

— И для тебя тоже имело, — мягко сказала Тара.