Розамунда Пилчер: Конец лета

— Бабушкины юристы!

— Верно.

— Но я вас не помню.

— Я начал работать в этой конторе всего пять лет назад.

У меня внутри все похолодело. Но я заставила себя спросить:

— Что-то… случилось?

— Ничего не случилось, — его голос звучал очень твердо и ободряюще.

— Тогда зачем вы приехали?

— Из-за целого ряда писем, — сказал Дэвид Стюарт, — оставшихся без ответа.

Помолчав немного, я произнесла:

— Я вас не понимаю.

— Из-за четырех писем, если быть точным. Трех — от самой миссис Бейли, и одного моего, написанного от ее имени.

— Написаны кому письма? — Сейчас было не время задумываться о порядке слов в предложении.

— Вашему отцу.

— Когда?

— В течение последних двух месяцев.

— Вы посылали их сюда? Я хочу сказать… Мы так часто переезжаем.

— Вы сами сообщили бабушке этот адрес.

Чистая правда. Я всегда высылала бабушке новый адрес, когда мы переезжали. Я выбросила свою наполовину сгоревшую сигарету в камин и попыталась как-то уложить в своей голове эту экстраординарную ситуацию. Мой отец, при всех его недостатках, был абсолютно неспособен что-либо скрыть… скорее наоборот, он имел склонность выражать свое недовольство вслух и жаловаться сутки напролет, если что-то раздражало или беспокоило его. Но о письмах я не слышала ничего.

Мой гость осторожно спросил, отрывая меня от размышлений:

— Так вы не видели этих писем?

— Нет, — сказала я. — Но это неудивительно, потому что отец всегда забирает почту сам, из магазина.

— Возможно, он просто их не распечатывал?

Но это тоже было на него непохоже. Отец всегда вскрывал письма. Не обязательно для того, чтобы прочесть их, а просто потому, что всегда существовала вероятность обнаружить в конверте чек.

— Нет, он бы так не сделал, — сказала я. Проглотила нервный комок, застрявший в горле, и убрала волосы с лица. — О чем были эти письма? Или вы, может, не знаете?

— Разумеется, знаю. — Теперь голос Дэвида Стюарта прозвучал очень сухо, и было несложно представить, как он, устроившись за старомодным письменным столом, откашлявшись и отодвинув эмоции на задний план, приступает к разбору всяческих завещаний, доверенностей, актов купли-продажи, договоров об аренде и прочих документов с их подводными камнями и невразумительными формулировками. — Дело в том, что ваша бабушка хочет, чтобы вы вернулись в Шотландию… Навестили ее…

— Я знаю, что она этого хочет, — перебила я, — она всегда писала мне об этом.

Он поднял бровь.

— Так вы не хотите возвращаться туда?

— Хочу… Конечно хочу… — Я подумала о своем отце, вспомнила подслушанный давным-давно разговор. — Я не знаю… То есть я просто не могу вот так запросто принять решение…

— Есть какая-то причина, препятствующая этой поездке?

— Ну, разумеется, есть… Мой отец…

— Вы имеете в виду, что некому будет вести хозяйство в ваше отсутствие?

— Нет, я говорю совсем не об этом.

Я осеклась. Молчал и Дэвид Стюарт, вероятно, ожидая от меня каких-то объяснений. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом. Отвернувшись, я стала смотреть на огонь. По правде сказать, я чувствовала себя неловко и подозревала, что вид у меня довольно сконфуженный.

— Видите ли, — заговорил мой непрошеный гость, — никто и никогда не упрекал вашего отца за то, что он увез вас с собой в Америку…

— Бабушка хотела, чтобы я осталась в «Элви».

— Так значит, вам это известно?

— Да, я слышала, как они ссорились из-за меня. Они редко ссорились. Мне кажется, они всегда очень хорошо ладили. Но из-за меня тогда вышел ужасный скандал.

— Но это было семь лет назад. Теперь, между нами говоря, мы могли бы все устроить…

Я привела самый очевидный довод:

— Но это же так дорого…

— Миссис Бейли, разумеется, оплатит проезд. (Я с горечью представила себе реакцию отца на это.) К тому же вам не обязательно уезжать больше чем на месяц. — И он повторил свой вопрос: — Разве вы не хотите вернуться?

Его прямота обезоруживала меня.

— Конечно хочу…

— Тогда с чем связано это отсутствие энтузиазма?

— Я не могу огорчать отца. А он, очевидно, не хочет, чтобы я поехала, иначе он бы ответил на письма, о которых вы говорите.

— Да, письма… Интересно, где они могут быть.

Я указала на стол за его спиной, на котором лежали стопки рукописей и справочников, старые документы, конверты и счета, к сожалению, не оплаченные.

— Думаю, где-то там.

— Почему же он не говорил вам о них…

Я промолчала, но про себя решила, что причина мне известна. Отец в каком-то роде был обижен на «Элви» из-за того, что это место для меня столько значило. Вероятно, он немного ревновал к семье моей матери. Боялся меня потерять.