Эльза Вернер: Гонцы весны

— Откуда вы могли это знать? Вы ведь даже и не видели мою новую паровую машину.

— Какую паровую машину?

— Совершенно новое и в высшей степени практичное изобретение, которое я недавно выписал из города. Вы по обыкновению не интересуетесь этим, но граф, которому я рассказывал о ней третьего дня, горит желанием посмотреть на нее. Вы видите, как он аккуратен.

У старушки, по-видимому, были свои взгляды на такую аккуратность и усердие, так как она многозначительно пожала плечами, в то время как советник поспешил навстречу гостю, вместе с которым вскоре вернулся в комнату.

Внешне Освальд не изменился, и все-таки производил совершенно другое впечатление, чем раньше. Глубокая складка вокруг рта пропала, равно как и ледяная холодность. Правда, у него не было той открытой веселой любезности, которой когда-то покорял сердца Эдмунд, но его серьезное, уравновешенное спокойствие, его чувство собственного достоинства при всей простоте в обращении показывали, что новый владелец Эттерсберга умел лучше властвовать и повелевать, чем его покойный брат.

Граф приехал, конечно, единственно ради замечательной паровой машины, и вследствие большого волнения, которое он тщетно старался скрыть, его интерес к этому полезнейшему изобретению был прямо-таки страстным. Однако он рассеянно слушал восторженные отзывы советника и не спускал глаз с дверей. По-видимому, он ждал кого-то с минуты на минуту, пока, потеряв, наконец, терпение, не обратился к старушке с самым невинным вопросом:

— Фрейлен Гедвига, вероятно, в парке? Мне показалось, что, проезжая мимо, я видел ее там.

Старушка взглянула на него так, словно хотела сказать: «Тогда ты наверняка не был бы здесь!», но вслух ответила с полной непринужденностью:

— Вы ошиблись, граф! Моей племянницы, к сожалению, совсем нет дома, она пошла прогуляться и после долгой разлуки взглянуть на свои любимые места.

Любимые места своей родины! Граф Освальд сейчас же принял это к сведению. Внезапно он вспомнил, что у него очень мало времени и что ему необходимо как можно скорее вернуться в Эттерсберг, но это мало ему помогло. Рюстов принял это заявление как новый комплимент своей машине, которую его гость хотел посмотреть несмотря на то, что у него даже нет свободного времени, и безжалостно потащил его к ней. Освальду битый час пришлось выслушивать восторженные объяснения помещика, в то время как он еле сдерживался от нетерпения, пока ему, наконец, не удалось распрощаться.

Слегка разочарованный таким необычайно кратким и спешным визитом, хозяин вернулся в дом.

— Графа сегодня словно подменили, — сердито начал он. — Он был чрезвычайно рассеян и почти не смотрел на машину; сейчас он вихрем мчится назад в Эттерсберг. Ради такого короткого посещения не стоило так далеко ехать.

— Зато вы ужасно мучили бедного графа, — насмешливо улыбнулась старушка. — Почти целый час вы удерживали его около своей скучной машины, а ведь приехал он не ради нее и вовсе не возвращается сейчас в Эттерсберг.

— Куда же он в таком случае поехал? — спросил Рюстов, от удивления даже не обративший внимания на оскорбление, нанесенное его машине эпитетом «скучный».

— Вернее всего, что он и не едет, а, отослав экипаж, отправился в лес или в горы, или еще куда-нибудь. Откуда я знаю, где бродит теперь Гедвига.

— Гедвига? Это еще что такое? Не думаете ли вы…

— Я думаю, что Гедвиге суждено стать графиней Эттерсберг, и на этот раз она непременно станет ею. Можете мне поверить!

— Лина, мне кажется, вы не в своем уме! — воскликнул Рюстов. — Гедвига и Освальд? Они никогда не выносили друг друга! Это невозможно, совершенно невозможно! Это опять одна из ваших романтических выдумок!

— Ну, так подождем, пока они вернутся оба, — ответила Лина, — но приготовьтесь тогда благословить их, потому что вашего благословения они потребуют в любом случае. Граф Освальд не захочет терять время, а он ждал достаточно долго. По-моему, Гедвига была уж слишком деликатна; она оставила даже отца и уехала, чтобы на определенное время сделать невозможной всякую попытку к сближению с Освальдом.

— Что? Ради этого она поехала с графиней в Италию? — воскликнул советник, словно свалившись с луны. — Не станете же вы утверждать, что эта взаимная симпатия существовала уже при жизни Эдмунда.

— Здесь речь идет не о простой симпатии, а о непобедимой страсти, стоившей немалых страданий им обоим. Гедвига, конечно, ни разу и не намекнула мне об этом; она замкнулась в себе, но я все-таки видела, как она мучилась от того, что необдуманно, Не зная ни себя, ни своего сердца, дала слово другому. Не сомневаюсь, что она сдержала бы его, но что было бы при этом с ней и Освальдом, знает только Бог.