Джин Реник - Верь мне!

В Майями стоял чертовски знойный день, типичная июльская погода. Повышенная влажность, от которой упало бы в обморок и огородное пугало, обещала такую душную ночь, в которую не поможет кондиционер: слабые струи его чуть прохладного воздуха не смогут остудить разгоряченную потную кожу. После игры со Стеффи в гольф Зекери решил поплавать в бассейне. По крайней мере его хлорированная вода сулила хоть какую-то прохладу. Всю вторую половину дня он провел с дочерью и теперь ему недоставало ее солнечного присутствия.

Три последних бесконечных месяца он сосредоточил свои усилия на то, чтобы уладить отношения с женой, и ему это удалось. Их отношения стабилизировались, перешли в спокойное русло.

Она так и не вышла замуж за своего пекаря. О причинах этого Сью предпочитала молчать, но с некоторых пор с ней стало намного проще вести дела. Возможно, она смиряла себя из-за Стеффи.

Беспокоясь о дочери, Зекери взглянул на ее фотографию, стоящую на каминной полке, и спросил сам себя: звонить ему или еще рановато. Сью забрала Стеффи пятнадцать минут назад. — Не сейчас, — кивнул он по-приятельски коту. Он знал, что не уснет, пока не убедится, что они благополучно добрались домой, от Стеффи же звонка не дождешься. Сидя на узком подоконнике по ту сторону окна, иссиня-черный кот внимательно наблюдал за ним своими хищными желтыми глазами. Он появился в тот же день два месяца назад, когда Зекери переехал сюда.

Зекери выдержал еще пару часов в душной комнате, а потом сел в свой камаро и съездил в супермаркет специально за парой пачек кошачьего корма. У них с котом было своего рода соглашение. Кот категорически отказывался заходить в дом, даже чтобы поесть, предпочитая терпеливо ждать каждый вечер свежего кошачьего корма у своего блюдца рядом с бассейном.

— Рано или поздно ты придешь ко мне, — заверил Зекери недоверчивое животное. — Рано или поздно ты поверишь мне.

Он назвал кота Балумом.

Зекери снова взглянул на фотографию, с нее улыбалась девочка, которой скоро исполнится девять лет. После своего возвращения из Белиза он проводил с дочерью каждую свободную минуту, и она расцветала на глазах.

На пасхальных каникулах он повез ее в пустыню Колорадо, потому что знал — только там можно хорошо наблюдать звездное небо. Стеффи была очарована. С высокой отвесной скалы в милю высотой они рассматривали созвездья, следили за падающими звездами, считали мигающие спутники в ясном величественном небе Колорадо. Видя воодушевленное лицо дочери, Зекери делил с ней ее восторг.

И тосковал по ней.

В марте он освободил квартиру Джерри; все, что можно, продал и отдал вырученные деньги местной наркологической клинике.

На следующее утро Зекери обнаружил местопребывание некоего Мартина Бейтмана.

Согласно данным компьютера Бейтман был образцовым заключенным и мог рассчитывать на досрочное освобождение. Зекери, чувствуя полное удовлетворение от содеянного, изменил это положение вещей, внеся коррективы в характеристику Бейтмана. Для чего обратился к своему знакомому охраннику, попросив его об услуге — об очень большой услуге! В результате, в течение следующей недели у Бейтмана неожиданно возникли серьезные проблемы с дисциплиной. Правда, охраннику пришлось после этого подлечить в госпитале сломанную кисть руки, но и Бейтману досталось: две недели он просидел в карцере и получил к своему сроку еще 8 месяцев. По этому поводу Зекери не испытывал ни малейших угрызений совести.

Пленки, которые он забрал из номера Элисон, были его собственные. С них получились невероятно удачные фото руин и портреты Элисон. В феврале он выбрал один снимок, который ему особенно нравился и послал его в Чикаго, приложив ее дневник и короткое письмо с пожеланиями всего наилучшего.

Он получил ответ от нее, написанный красивым почерком — и даже ее собственной рукой! Она благодарила его и сообщала, что работает, ребенок чувствует себя прекрасно, и она скоро позвонит ему в Майями. Она вложила в конверт моментальный снимок улыбающегося очаровательного трехмесячного Адама. О Джейке не было ни слова.

Он перечитывал письмо тысячу раз и жил надеждой в течение 93 дней. Но обещанного звонка не последовало. В мае, готовясь к переезду, он засунул куда-то письмо вместе со всеми ее фотографиями, а когда распаковывал вещи на новом месте, не стал их искать. Фото Адама, правда, Зекери поставил рядом с портретом дочери на ночной столик в своей комнате.

Он тосковал по ней.