Стэн Харт - Зачарованный остров

Мальчишки и девчонки ее возраста, по сути уже молодые мужчины и женщины, увлеклись сексом и даже не заметили, как расстались с детством. Парни втемяшили себе в голову, что главное в их жизни — секс в любых его проявлениях.

Гейл рано узнала, какую энергию им дает прикосновение к ее телу, даже легкое касание ее груди, а какой звериный аппетит возбуждала линия от пупка к пленительному местечку ниже.

Гейл и сама возбуждалась, ощущая прилив их желаний. И сейчас она отлично понимала, какие чувства возбуждает у Спринджера, разве не поведет он себя так же, как остальные, когда дотронется до ее живота и его пальцы побегут вниз?

В общем, меняются обстоятельства, но все идет своим чередом. Она производит впечатление на мужчин, хотя на животе стали появляться едва заметные складки, когда она садилась в шезлонг, и Гейл стала немного сутулиться при ходьбе.

И завтра к полудню у нее будет потухший взгляд от выпитого рома, она будет повторять перед каждой фразой прилипчивое: «Но вы знаете, что…» Она станет неловко жестикулировать, не сумев подобрать нужные слова, в надежде, что ее собеседник и так понимает. А потом, после часа или дольше такого идиотского поведения, она скажет, что хочет спать, пойдет к себе — и будет трахаться с дремотными перерывами. Само по себе это неплохо, и ее мало интересуют те, кто этим не довольствуется.

Если же она и оставалась одна так долго, так это только из-за старого друга, Гарри Паркера, он-то хорошо ее знал и понимал, как никто другой. Разве может с ним сравниться этот тощий молодой парень, Спринджер, который у нее был единственным сексуальным партнером после Паркера. Она всегда использовала мужчин по их прямому назначению, увлеченная процессом траханья.

День был в разгаре, на пляже было много людей, но Гейл никого не замечала. Ее волновало только присутствие Спринджера, алкоголь и сильное солнце кружили ей голову. Она лежала на горячем песке, лениво пересыпая его через пальцы.

Ей хотелось сейчас же переспать со Спринджером, но алкоголь и солнце расслабили ее. Двигаться не было желания, тем более куда-то идти.

Спринджер ничего не говорил и вообще едва ли ее слушал. Не похоже было, что он понимает ее слова, черт возьми. Он только поглядывал на Гейл своими темно-карими глазами. Гейл болтала обо всякой чепухе, которая его совершенно не интересовала. Она рассказывала о Нью-Йорке, где он не бывал, о рыбалке, чем он не увлекался. Гейл заговорила о сексе, тогда Спринджер заметил, что еще слишком молод, и ему надо многому учиться.

— Многому учиться! — передразнила его Гейл.

Она чувствовала, что он играет с ней. И она даже не знала, откуда он появился. Ей удалось только вытянуть из него, что какое-то время он жил в Чейзапик-бэй.

Спринджер по-прежнему нарочито и безразлично посматривал на нее и выпивал. Так она болтала, а он изредка прохаживался по берегу, затем они снова пили и загорали.

В четыре часа оба пошли искупаться. Она видела, как он смело заплывает все дальше в океан, борясь с волнами. Кто бы он ни был, он отлично плавал. Тощий, но очень сильный. Гейл, восхищаясь, наблюдала за ним. Когда Спринджер вышел на берег, она подала ему свое полотенце, и они решили возвращаться в ее домик. Спринджер ни о чем не спрашивал, он знал заранее, что она скажет и как поведет себя. В конце концов, и ее это устраивало.

Ее домик стоял в дюнах. Гравийная дорожка вела к овальной площадке, куда выходили окна жилой комнаты и кухни, так что Гейл могла прямо из своей комнаты любоваться океаном. Дом, сбитый из сосновых досок, возвышался на цементных тумбах, железные сваи уходили глубоко в песок. В стороне от дома находилась деревянная беседка, где Гейл могла отдыхать в тени, обдуваемая морским ветром.

В первые годы Гейл часто использовала эту беседку, устраивая ужины на свежем воздухе при свете керосиновой лампы, привлекавшей москитов с побережья. Так было сразу после ограбления, когда она пыталась начать новую жизнь. В то время она угощала друзей изысканными винами, а сама довольствовалась тоником или соками. Но отказ от алкоголя давался ей с большим трудом, даже когда Гарри Паркер был здесь и пил с ней только тоник.

У нее был восхитительный дом на очаровательном побережье, на расстоянии пешей прогулки жили ее друзья из Нью-Йорка, с которыми можно было повеселиться.

Теперь их не было, и все для нее изменилось. Как она сказала Паркеру, «отовсюду смердило». Ей нужно было напиться, и она стала пить снова, кричала, скандалила и в конце концов потеряла своих новых друзей, оставшись с одним Гарри, но и он вскоре перестал сюда приезжать.