Салли Лэннинг - Шпаргалка для невесты

— Возможно, — согласился Картер, — это мы обсудим позже.

— Так ты уедешь из Окленда? — нетерпеливо спросил Эдмунд.

— Я уже объяснил, почему не могу это сделать.

Эдмунд обиженно поджал губы.

— Я прошу тебя об одолжении, неужели после стольких лет разлуки ты не можешь сделать ради меня такую малость? Назначь вместо себя помощника, в конце концов…

— Возможно, я выполню твою просьбу… если пойму, почему ты хочешь, чтобы я уехал.

Глаза Эдмунда недобро блеснули.

— Почему. В детстве это словечко было твоим любимым. Ты вечно доискивался до причин, все тебе нужно было разузнать и разнюхать! Знаешь, Картер, ты совсем не изменился.

Итак, речи о прощении — пустые слова, за ними в сущности ничего не стоит, понял Картер.

— Я подумаю. Больше ничего обещать не могу.

Эдмунд нахмурился.

— Но этого мало! Однако мне пора, я должен переодеться для игры в теннис. Пейдж будет ждать меня на корте.

Эдмунд встал, важно прошествовал мимо Картера и захлопнул дверь с ненужной силой.

Картер не понимал, что происходит, была ли попытка примирения со стороны отца искренней или он притворялся с самого начала? Но почему? Отец прав, «почему» — действительно его любимое слово. Так почему отец стремится поскорее выпроводить его из Окленда?

Настенные часы показывали половину восьмого. Картер в десятый раз поправил галстук-бабочку, без всякой необходимости одернул смокинг, сидящий на нем безукоризненно, и вздохнул. Оттягивать неизбежное и дальше не имело смысла, пришло время присоединиться к гостям. Картер не жаждал принимать участие в многолюдном сборище, а необходимость притворяться, что они с отцом действительно помирились, делала предстоящий прием еще более тяжким испытанием.

Картер вышел из комнаты и решительно пошел по коридору к лестнице. Гости — кто на яхте, кто на вертолете, кто на гидроплане — прибывали на остров весь день, начиная с полудня. Сейчас прием был в самом разгаре. На лужайке перед домом прогуливались мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях. Картер продвигался через толпу к главному шатру, здороваясь по дороге с гостями. Вскоре он заметил Стивена, тот стоял у стойки бара в обществе блондинки в супероткровенном облегающем платье. Картер огляделся, ища Пейдж, и наконец заметил ее в окружении нескольких молодых людей в самой дальней от бара части лужайки. Он подошел чуть ближе, сердце его забилось так громко, что заглушило музыку.

Пейдж не видела Картера, на ней было длинное шелковое платье на тонких бретельках, но разрез на юбке, доходивший почти до середины бедра, невольно притягивал взгляд. Светло-голубая ткань выгодно оттеняла ее глаза и волосы. Обнаженная шея Пейдж была прикрыта легким газовым шарфиком, на шее и в ушах сверкали аквамарины.

Глядя на Пейдж, Картер вдруг с поразительной остротой понял, что эта женщина должна принадлежать ему. Никогда в жизни, ни к одной женщине его не влекло так непреодолимо, как к Пейдж. Но нужно было набраться терпения. Он повернулся к ней спиной и вернулся к главному шатру, где юбиляр принимал поздравления. Картер выпил с отцом и несколькими его друзьями шампанского, станцевал один танец с Амандой, поболтал немного со старым врачом их семьи и его женой. К тому времени, когда Картер решил отправиться на поиски Пейдж, уже стемнело.

Пейдж он нашел у самой воды, она танцевала рок-н-ролл с каким-то высоким блондином. Движения ее стройных бедер были настолько чувственными, что у Картера дух захватило. Дождавшись, когда танец закончится, он подошел к Пейдж сзади и обнял ее за талию.

— Добрый вечер.

Ощутимо вздрогнув, она застыла и неловко, как марионетка, повернулась к нему лицом.

— Следующий танец — мой.

— Я не поняла, это просьба или приказ? — прошептала Пейдж.

Пейдж весь вечер ждала, что Картер к ней подойдет, и злилась, что он ее упорно избегал.

— Пожалуй, нам не стоит танцевать, — вдруг сказал Картер. — Давай лучше прогуляемся по берегу.

Пейдж возмущенно хмыкнула.

— Ты весь вечер не обращал на меня внимания, а теперь ждешь, что я запрыгаю от радости, что ты наконец меня заметил? Даже не надейся!

Картер вздохнул и терпеливо пояснил:

— Пейдж, я танцевал с мачехой, демонстрировал чудеса дипломатии, произнося тосты за здоровье отца и общаясь с его гостями, которые мне не интересны. Мне бы хотелось отдохнуть от всего этого хотя бы минут десять.

Пейдж всмотрелась в его лицо, на котором выделялись казавшиеся бездонными темные глаза, и вдруг поняла, что больше не может притворяться.