Инга Берристер: Мстительница

— Так было предназначено, — услыхала она чей-то голос и едва заметно улыбнулась.

— Наоми…

Больше она не увидит бабушку… По крайней мере, в этой жизни. Почему Пеппер была в этом уверена, она сама не знала.

Почувствовав ладонь Оливера на своем плече, она посмотрела ему прямо в лицо.

— Мэри успокоилась в мире.

Он ответил ей серьезным, все понимающим взглядом.

— Да… Я видел ее.

Майлс смотрел на них, понимая, что происходит нечто, к чему он не имеет отношения, однако это не вызвало в нем раздражения.

— Я должна была прислушаться к тебе, — сказала Пеппер, когда все формальности остались позади и Майлс привез их с Оливером к себе.

— А мне надо было быть более чутким.

Оба замолчали. Потом Пеппер, вспомнив об Оливере, уже уложенном в постель, сказала Майлсу:

— Оливер должен быть со мной. Я обещала Мэри, что позабочусь о нем, но даже если бы не обещала…

— С нами, — поправил ее Майлс. — Да.

Пеппер наклонила голову, и волосы упали ей на лицо. Уже почти наступило утро, но Пеппер и Майлсу было не до сна.

— Я боялась поверить тебе… — призналась Пеппер.

— А я боялся тебя потерять. — Он взял ее за руку. — Мы не можем изменить прошлое.

— Нет… Так было предначертано.

— Мы можем жить в Лондоне. Продадим наши квартиры и купим что-нибудь попросторнее, — предложил Майлс.

Пеппер покачала головой.

— Нет. Оливер не привык жить в Лондоне. И вообще Лондон не для детей.

— Но тебе будет трудно каждый день ездить туда-сюда, — сказал Майлс. — Мне-то что? Я могу работать дома.

Ему уже намекнули, что его хотят сделать судьей окружного суда. Если это получится, то он станет самым молодым судьей в стране, но работы у него будет невпроворот, правда, отпадет необходимость постоянно торчать в Лондоне.

— Нет, — повторила Пеппер.

Они сидели в ее гостиной и обсуждали планы на будущее. Свадьба уже состоялась, но присутствовали на ней лишь Оливер и несколько друзей.

— Я ухожу из бизнеса. — Пеппер старалась не смотреть на Майлса. — Он свое дело сделал.

Майлс сразу понял.

— Майденес… Немезида. Стоило ли, Пеппер?

Она покачала головой.

— Нет. Я потеряла Мэри и Филипа и могла потерять сына.

Услышав в ее голосе виноватые ноты, Майлс взял Пеппер за руку.

— Но ведь было не только горе. Вспомни об Алексе и Джулии.

— Думаешь, им разрешат усыновить Рэндольфа? — спросила Пеппер, представив умственно отсталого малыша, которого Барнетты мечтали привезти в свой дом.

— А почему бы нет? Ты очень умная, — тихо проговорил Майлс, — но и ты — всего лишь смертная женщина. Никому из нас не под силу изменить жизнь, мы можем лишь приспособиться к обстоятельствам.

— Но если бы я не попыталась шантажировать вас, Симон Геррис не…

— Он бы все равно убивал и насиловал, только как-то иначе, втайне. С этим покончено, Пеппер, и мы должны жить дальше. Ты скажешь Оливеру?

— Не знаю. Не думаю. Мне не хочется, чтобы он рос с таким грузом на плечах. — Пеппер помолчала. — Если у нас будет дочь, я хотела бы назвать ее Наоми.

— Наверно, ей понравится, — согласился Майлс, и Пеппер поняла, что он говорит о ее бабушке.

У Пеппер уже были на примете покупатели, которые, как она знала, не возражали бы приобрести ее компанию. А потом они с Майлсом купят дом в пригороде, и она направит всю свою энергию на воспитание детей. Они дадут им все, чего не было у них самих.

Положив ладонь на свой плоский живот, Пеппер улыбнулась. Она уже знала, что внутри нее зародилась новая жизнь. С прошлым покончено. Пеппер попыталась сразиться с судьбой, не думая о том, что может кому-то повредить. Теперь она стала мудрее.

— Поднимайся, — потребовал Майлс. — Хочу есть. Поедем куда-нибудь, а потом освободим Алекса с Джулией от нашего сына.

Алекс и Джулия сами предложили несколько дней приглядеть за Оливером, чтобы Майлс и Пеппер могли побыть вдвоем. Но они уже соскучились по мальчику.

Пеппер поглядела на часы. Вместо ключа она носила на браслете амулет, цыганский символ покоя и надежды. Коснувшись его, Пеппер еще раз улыбнулась и взяла мужа под руку. Заглянувшее в окно солнце коснулось их лиц, и Майлс подумал, что еще никогда его жена не была прекрасней, желанней и женственней, чем в эту минуту. Горе вошло в ее жизнь и оставило на лице тень печали. Зато теперь они вместе. Навсегда.

Заметив, что она улыбается, он спросил:

— Ты о чем думаешь?

— Вспомнила старую поговорку: «Счастливо жить — врагам мстить». Именно так я и собираюсь поступать отныне.