Эмили Грейсон - Беседка любви

Через два часа начинались экзамены, и Мартин вместе с другими студентами должен был писать длинные ответы в синих тетрадях. Все это не имело смысла, поскольку он не собирался становиться ученым или посвящать себя бизнесу либо юриспруденции.

— Увидимся, — сказал он соседу и вышел из комнаты.

В общежитии было непривычно тихо — все старательно готовились к предстоящим испытаниям. Покинув здание, Мартин быстро прошел мимо поля, где много лет назад играл в футбол его отец, а задолго до этого тем же самым занимался его дед. Он сел на траву и только тогда заметил незнакомого человека. Тот шагал, заложив руки за спину, — неряшливый усатый старик в кардигане, седые волосы свободно развеваются на ветру. «Альберт Эйнштейн», — вдруг понял Мартин.

Он представил, как подойдет к этому величайшему ученому и всемирно известному физику и расскажет о том, что лежит у него на сердце. Может быть, Эйнштейн посоветует ему что-нибудь, вспомнит какую-нибудь туманную философскую сентенцию, которая отодвинет в сторону все проблемы. Но профессор Эйнштейн уже уходил, засунув руки в карманы и углубившись в мысли, неведомые студенту.

Мартин смотрел ему вслед. А затем вскочил и побежал прочь от Эйнштейна, прочь от Принстона, через широкое футбольное поле прямо к офису «Вестерн Юнион», где, едва переведя дыхание, дрожащими руками написал телеграмму для Клэр Свифт:

ЕДУ К ТЕБЕ НАВСЕГДА ТЧК ВСТРЕЧАЙ МЕНЯ В БЕСЕДКЕ В ВОСЕМЬ ТЧК МАРТИН

Двадцать седьмого мая 1952 года, когда тихий безветренный вечер опустился на север штата Нью-Йорк, на платформе Лонгвуд-Фолс остановился поезд из Принстона. Мартин вышел из вагона и направился через весь город к беседке, где сидела и ждала его Клэр в легком летнем платье сливочного цвета.

— Навсегда? — тихо спросила она, а он лишь мог кивнуть в ответ.

Эбби нажала на паузу, оборвав Мартина Рейфила на середине фразы. Почти час она просидела неподвижно, и теперь, опустив на пол ноги и покачав головой, чтобы немного размять шею, почувствовала невероятную легкость — то ли от вина, то ли от спокойного голоса старого джентльмена.

Эбби выпрямилась и придвинулась к столу, чтобы получше рассмотреть фотографии, лежавшие поверх прочих вещей в открытом портфеле Мартина Рейфила. Сначала она обратила внимание на старую, выцветшую черно-белую карточку красивой и немного смущенной девушки. На обратной стороне была выведена аккуратная надпись: «Клэр, 7.12.1949». Затем Эбби достала фотографию симпатичного парня, еще совсем мальчишки, стоящего на самой границе взрослой жизни. Она сразу узнала Мартина: в юности он действительно был таким привлекательным, каким она себе его представляла. На снимке он стоял, скрестив руки на груди, возле дверцы серебристого автомобиля, высокий, худой, темноволосый и явно глубоко несчастный. И неудивительно: когда Эбби перевернула карточку, то увидела надпись: «Мартин в свой первый день в Принстоне, 1949».

Она продолжила разбирать фотографии и наткнулась еще на несколько интересных снимков: Мартин перед родительским особняком, Клэр со своей сестрой Маргарет в маленьком саду около дома, — но не нашла ни одном, где Мартин и Клэр были бы вместе (во всяком случае, среди лежащих сверху снимков). Естественно, подумала Эбби, никто не одобрял их отношения, им не с кем было поговорить о своих чувствах, и не было близких друзей, которым можно было просто протянуть камеру и сказать: «Сфотографируй нас, если не сложно».

Копаясь в верхнем слое вещей, сложенных в портфель, Эбби нашла письмо Клэр, которое Мартин достал из кармана пиджака в свой первый день в Принстоне. Почерк оказался именно таким, каким она себе его представляла: очень женским — аккуратно выведенные буквы с небольшим наклоном. Эбби поднесла письмо к самому носу и — она могла поклясться! — ощутила слабые отголоски того цитрусового аромата, который пропитывал все, к чему прикасалась Клэр. Она отложила письмо в сторону, к фотографиям, и достала из портфеля несколько старых бланков с выцветшими чернилами: квитанции за комнату в «Сторожке», подписанные в 1949, 1950, 1951 и 1952 годах мистером и миссис Джон и Элис Харрисон из города Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк. Сейчас этого мотеля уже нет. Эбби вспомнила, что несколько лет назад его снесли и на этом месте построили жилой дом. Затем она вытащила телеграмму, которую Мартин послал Клэр двадцать седьмого мая 1952 года. Бумага была тонкой и мягкой, как старая салфетка, края совсем истрепались.