Кэтрин Николсон - Лунные грезы

Девушка отчаянно ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Черт возьми, она не сдастся! Мать всегда красила губы помадой, перед тем как выйти на улицу, на случай, если вдруг повстречает Аристотеля Онассиса. Считайте это притворством или комедиантством, она же называла это «показать себя с лучшей стороны». Несчастная любовь, нарушенные обещания – все это пустяки. Корри может петь, и этого у нее никто не отнимет.

А эти, в ложах и партере… меха, бриллианты и дорогие наряды. Пусть они не готовы ее принять… пока. Но она найдет к ним дорогу. И какой бы трудной ни была эта задача, Корри заворожит их, потрясет, заставит смеяться и плакать, изменить жизнь, спастись или погибнуть. Это ее работа, для которой она рождена.

Слушайте же!

Серый «порше» гигантской птицей несся сквозь зимнюю тьму. Гай с тревогой замечал, как быстро бежит время и как резко ухудшилась погода. Он включил радио. Обильный снег завалил горные дороги. Их успели очистить, но прогнозы были самые неутешительные.

Гай покачал головой. Плохие новости, но ему все равно. Он пробьется во что бы то ни стало. Казалось, судьба всю жизнь исподволь подводила его именно к этому моменту, жестокому конфликту с обстоятельствами. Больше никаких сделок. Ничто, даже катастрофа, не остановит его на этот раз.

Гая переполняло бешеное возбуждение, и он почти не обращал внимания на то, что с увеличением высоты видимость сильно ухудшилась. Снег бил в лобовое стекло, пока Гай медленно поднимался по бесконечному серпантину, прижимаясь к скалам, стараясь держаться подальше от зияющей пропасти, освещенной лишь редкими огоньками лыжных курортов или зимних домиков. К счастью, на дороге было очень мало машин. Огни «порше» выхватывали из темноты белый ад в крутящихся снежных вихрях. На самой вершине видимость пропала, и мир сжался до узкой линии дороги.

На итальянской границе таможенник в сером форменном пальто, согнувшись почти вдвое под напором ветра, пропустил Гая без досмотра. Переехав границу, он остановился у придорожного ресторана. Огромное, ярко освещенное здание оказалось пустым, хотя было всего лишь начало девятого. Бармен обрадовался нежданному обществу. Он стоял, защищенный своей стойкой, будто крепостной стеной, решительно отвернувшись от бушующего за окнами бурана и включив радио на полную громкость, чтобы заглушить вой ветра. Гай выпил чашку обжигающего кофе и собирался уже выйти, но тут его внимание привлек голос комментатора.

– Что это?

– Трансляция из «Ла Скала», месье, – ответил бармен с сильным итальянским акцентом. – Начнется через несколько минут. А пока они дают интервью с одной из певиц.

– С которой?

Бармен, поняв, что встретил родственную душу, еще одного поклонника оперы, совсем размяк:

– Вы любите оперу, месье? Я тоже.

И, показав на разгул стихии за окном, объяснил просто, но очень серьезно:

– Вот это напоминает о том, что все мы смертны. А в такую ночь музыка точно жаркое пламя.

– А певица? – напомнил Гай, едва скрывая нетерпение.

Бармен пожал плечами:

– Впервые слышу. Юное дарование. Все только и твердят о ней. – Он поджал губы. – Правда, это еще не значит, что она умеет петь.

– А что она говорит? – жадно спросил Гай, проклиная свое незнание итальянского.

– Да ничего нового. Дескать, всегда хотела петь. Когда-то ей помог советами и поддержкой верный друг, и когда она выходит на сцену, поет только для него.

– А сегодняшний спектакль? Нет, не говорите, я, кажется, знаю. – Гай извлек из бумажника листок. Дата, время, место. – «Паяцы».

Бармен перегнулся через стойку, сгорая от любопытства узнать, почему его единственный посетитель ухмыляется, как мальчишка.

– Ах, месье, – с легкой завистью улыбнулся он. – Вам повезло.

– Это верно, – кивнул Гай. – Очень повезло. Бармен взглянул на большие хромированные часы над стойкой.

– Но, месье, вам надо поторопиться или пропустите самое главное.

Гай поспешно затянул пояс пальто и допил горький кофе. Слаще он в жизни ничего не пробовал. И на этот раз не пропустит самое главное.

Мысль об этом согревала его в дороге. Он включил радио и настроился на Милан. Музыка наполнила салон, отгоняя тьму, заглушая рокот мотора и вой бурана. Сегодня они будут вместе. И если он опоздает, она подождет. Единственный друг. Негасимая звезда. Его Коломбина.

Спуск с горы всегда намного страшнее подъема. Именно в этот момент усталый водитель забывает об опасности и, опьянев от облегчения, мчится навстречу смерти.