Бенедиту Барбоза: Роковое наследство

— Ну и забирай, не больно-то нуждаемся! — крикнул ему вдогонку Медзенга-старший. — Главное, что моего сына теперь не заберут в солдаты. Да и земля моя осталась при мне, — подмигнул он хохочущим зрителям.

Энрико, сгорая от стыда, побежал прочь.

Дома он заявил, что все равно выкрадет Джованну.

А через несколько дней прибыл в увольнение Бруну Бердинацци — попрощаться с родителями перед отправкой на фронт. Узнав о том, что тут произошло, он попытался уговорить отца сменить гнев на милость. Но Джузеппе лишь указал ему на заряженное ружье:

— Оно у меня всегда под рукой. И я не промахнусь, если сюда вздумает заявиться этот неудавшийся жених.

Бруну, специально встретившись с Энрико, посоветовал ему выждать некоторое время, пока немного улягутся страсти, а потом убежать вместе с Джованной куда-нибудь подальше от этих мест.

То же самое он сказал сестре, обняв ее на прощание.

И однажды Джованна, улизнув из дома не без помощи матери, примчалась, запыхавшаяся, к своему Энрико.

Антонио и Нэне осталось только благословить их на побег и дать в дорогу немного денег.

Супруги Медзенга длительное время скрывали ото всех, что способствовали побегу сына и невестки. Но Мариета не верила им и тайком от мужа пришла на поклон к Нэне.

— Умоляю, скажи, где моя дочь, — со слезами на глазах обратилась она к соседке. — Ты же знаешь, куда они уехали. Может, от них приходят какие-нибудь вести?

— А разве Джованна не умерла для вас? — холодно встретила ее Нэна. — Я сама слышала, как об этом кричал на всю улицу Джузеппе.

— Да, он проклял Джованну, — подтвердила Мариета, и слезы хлынули из ее глаз рекой. — Но я ведь мать! Тебе это должно быть понятно.

Нэна прониклась к ней сочувствием и рассказала, что их дети живут далеко отсюда, в каком-то поместье. Энрико там ухаживает за скотом, а Джованна ждет ребенка.

— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнула Мариета. — Адреса ты мне, конечно, не дашь, да я и не прошу. Не хочу, чтобы Джузеппе об этом узнал. Но привет от меня Джованне передай. Скажи, что я по ней очень скучаю. И еще напиши о Бруну. Он воюет в Италии.

— Конечно, я обо всем ей напишу, — пообещала Нэна. — Джованне будет легче рожать, когда она узнает, что хоть мы с тобой теперь живем в мире и думаем заодно.

Общая судьба детей и в самом деле сблизила Нэну и Мариету, несмотря на то что встречаться им приходилось тайком. А вот их мужья, как прежде, продолжали враждовать.

Когда стало ясно, что Энрико увез Джованну, Бердинацци вновь потребовал у Медзенги обещанную землю. Но тот ответил с вызовом:

— Энрико уехал со своей законной женой. А ты, насколько мне известно, публично отрекся от дочери. Так с какой же стати я должен отдавать тебе землю? Ты потерял ее вместе с Джованной!

— А ты остался один-одинешенек на своих плантациях! — злорадно парировал Бердинацци. — Не ровен час, загнешься от непосильного труда.

— Не надейся! Я уже нанял работников! — поставил победную точку Медзенга.

В другой раз они схлестнулись, когда газета опубликовала списки награжденных воинов, и среди них оказался Бруну Бердинацци.

Джузеппе несколько дней всюду похвалялся воинскими доблестями сына, и Медзенга наконец не выдержал — проговорился:

— А мой Энрико пишет, что его стадо уже насчитывает тысячу быков!

— Значит, ты поддерживаешь с ним связь? Ты и бежать ему помогал? — рассвирепел Бердинацци.

— Да, помогал, — не стал отрицать Медзенга. — Потому что твоя дочь пришла ко мне и попросила о помощи. Не мог же я отказать несчастной девочке только потому, что ее отец — изверг и придурок!

Эта ссора закончилась жестокой дракой, а, придя домой, Бердинацци потребовал, чтобы никто из членов семьи даже имени Джованны не произносил. Но «тысяча быков» не давала ему покоя, и он стал распускать слухи, что сын Медзенги нажил свое стадо воровством.

Сам же Энрико Медзенга, разумеется, не знал, какие страсти кипят вокруг его несуществующего стада. Изо дня в день он пас чужих — хозяйских — быков, понемногу откладывая деньги и мечтая когда-нибудь, в отдаленном будущем, самостоятельно заняться разведением скота. Об этом он говорил и своему новорожденному сыну, держа его на руках:

— Клянусь, я сделаю все, чтобы ты, когда вырастешь, смог иметь самое большое стадо в Бразилии!

Малыш молча смотрел на отца мутноватыми младенческими глазками, но Энрико воспринимал его молчание как знак согласия и одобрения.

Имя у мальчика было — Бруну. В честь дяди, брата Джованны. А фамилию он получил двойную — Бердинацци-Медзенга.