Линн Мессина - Дизайн мечты

Я взглянула на дочерей Кэрол, затянутых в искусственный шелк цвета шампанского. Несмотря на свои пятьдесят шесть лет, их мамаша закатила венчание а-ля сказка Перро. Для своей четвертой клятвы перед алтарем в верности до гроба Кэрол нарядилась в длинное белое платье, в церкви появилась под звуки «Гряди, невеста» в органной аранжировке, а при выходе новобрачных на крыльцо в небо выпустили уйму белых голубей. На этот раз Кэрол подстраховалась на совесть: впереди у отца максимум пятнадцать лет полноценной жизни. Солидный отрезок, конечно, но отнюдь не целая вечность.

— Как ты определил, что это Кэмми, а не Сэмми? — спросила я, желая отвлечься. Сарказм — плохой советчик, когда требуется соорудить робкую просьбу о деньгах. Здесь могли помочь только настоятельные размышления о папином счастье.

Ник пожал плечами:

— Они не идентичны. У Кэмми прелестная родинка под правым глазом.

Я бросила взгляд на пустенькие личики зловещих инопланетянок.

— Это плохо наложенная тушь для ресниц, а не родинка.

Практичный Ник возразил:

— Тем не менее свою роль она выполняет. Весьма продуманное украшение.

— Да, пожалуй, небесполезное, хотя не пойму, для чего тебе различать двух уродин, — съязвила я, и тут до меня дошел смысл предыдущей реплики Ника. — Пятиминутная готовность к чему?

— К твоему тосту, — ответил Ник. — Осталось уже четыре минуты.

— Какому тосту? — спросила я с растущей тревогой. — Мы не договаривались о тосте. Никто мне ни слова не сказал!

— Ну, значит, я ошибся и речь шла о том, что через пять минут подадут тосты, — в свою очередь, съязвил Ник.

Ладони вспотели, я сжала кулаки. Не хотелось произносить тост, стоять перед гостями и говорить о счастье папы и Кэрол. Их радость не более чем мираж, радуга, которая исчезнет, стоит солнцу спрятаться за облако.

Музыканты, замедлившие последние аккорды какого-то итальянского хита пятидесятых, резко оборвали мелодию. Когда Кэрол взяла микрофон, раздался оглушительный свист и скрежет: солист ансамбля играл с усилителем. Новобрачная заговорила, перекрывая шум:

— Здравствуйте! Спасибо всем, кто пришел разделить с нами этот особенный день. По традиции, первый тост произносит отец невесты, но так как моего папы уже нет с нами, я решила немного изменить старый обычай и отдать первый тост Таллуле, дочери Джозефа.

— Ну и стерва! — шепотом пожаловалась я Нику, неловко улыбнувшись, когда собравшиеся в патио дружно повернулись посмотреть на меня. — Даже пяти минут мне не оставила собраться с мыслями!

— Дай мне бумагу и ручку, — сказал Ник.

— Что?

— Ручку и бумагу, — нетерпеливо повторил он. — Быстро!

В сумочке были лишь помада и поздравительная открытка для папы и Кэрол, конверт от которой я протянула Нику. Ручку пришлось стрельнуть у проходившего официанта.

На эстраде Кэрол продолжала говорить речь. Она любила быть в центре внимания и, несмотря на жгучее желание поставить меня в неловкое положение, никак не могла, так сказать, уступить подмостки.

Ник лихорадочно строчил что-то на конверте.

— Что ты делаешь? — спросила я. Мне было о чем беспокоиться, но от волнения я впала в странную рассеянность: не получалось сосредоточиться на чем-то важном.

— Пишу тебе тост, — отозвался Ник.

Я попыталась заглянуть, но он рукой закрывал написанное.

— Учти, никаких соплей в сиропе! Я не стану произносить сентиментальную муру о любви и счастье!

Ник не ответил, занятый писаниной.

Кэрол отпустила шутку, рассмешив аудиторию, — речь явно подходила к концу. Новобрачная вновь поблагодарила гостей. Меня подмывало поторопить Ника, но он и так строчил как автомат.

— Держи, — выдохнул Ник в тот момент, когда Кэрол приглашала меня к микрофону.

Взяв конверт, я стала подниматься на сцену, пытаясь пробежать глазами написанное и не глядя, куда ступаю. Естественно, я зацепилась за шнур от микрофона, и по залу пронеслось дружное «о-ох». Удержавшись на ногах, я приняла у Кэрол микрофон и вытерпела объятия и поцелуй в щеку. Кэрол исходила любовью и нежными чувствами, но все это было не более чем игра на публику. Она меня недолюбливала и не доверяла, ежеминутно ожидая подвоха. Ее брак с моим отцом похож на пирамиду из стульев, балансирующую на спине необъезженной кобылы, и в душе Кэрол опасалась, как бы мне не пришло в голову пугнуть лошадку.

С сильно бьющимся сердцем я посмотрела с эстрады на людское море, волновавшееся внизу, в котором почти не было знакомых лиц. Я единственный ребенок в семье, родители тоже не имели сестер или братьев, поэтому родственников по обеим линиям у меня кот наплакал: троюродные сестры, с которыми мы изредка общались, и немногочисленная престарелая родня. Остальные четыре сотни гостей — деловые партнеры отца, приятели и приятельницы Кэрол и представители элитной тусовки, с которыми новоиспеченной миссис Уэст не терпелось разделить ленч.