Ну что поделаешь, он такой. Торгует фьючерсами, то есть контрактами, реализуемыми в будущем. Иногда мне хочется, чтобы он как-то реализовал мое будущее, но думаю, что вряд ли бы он много получил за него.
Он приятный человек. Уверена, вам бы он понравился. Он вовсе не принадлежит к типу жестких банковских деляг, занимающихся инвестированием. Он тихий и спокойный человек, который слова плохого ни о ком не скажет.
Даже о моей сестре Хоуп.
Даже после того, как она уехала от нас в Австралию, не захотев присматривать за мамой.
— Она была слишком молода, чтобы взять на себя эту заботу, — объясняет он. Вообще-то ей и в самом деле было восемнадцать, когда у отца случился инфаркт, но сейчас ей уже двадцать один, и можно было бы вернуться и ответить за свое поведение.
В общем, я считаю, что брат у меня — хороший человек.
И все же сейчас, когда я слушаю, как мама рассказывает и рассказывает о том, какой богатый у меня брат, каких успехов он добился, брат кажется мне чужим человеком. Кем-то, кто рассчитывает вот-вот, лет через шесть, уйти на пенсию (получается, что как раз на свое тридцатипятилетие).
Он становится кем-то, кто всегда слишком занят, чтобы приехать или даже позвонить.
Кем-то, у кого машина такой модели, о которой я даже не слышала.
Почва родства у нас с ним все больше и больше размывается, и только для мамы она все еще твердая основа жизни. Именно на ней и высятся все ее построения.
— Только честно, Фейт, — говорит она, — неужели ты им не гордишься?
— Мам, я бы очень гордилась, если бы знала, что такое то, чем он занимается.
— Ну, нам совершенно незачем знать это, чтобы понять, что он добился успеха. Стоит только на костюм его взглянуть.
— Мам, мне тоже приходится надевать костюм на работу, — вру я. — В этом нет ничего необычного.
— Ладно, детка, не ревнуй. Тебе это не идет.
— Я не ревную…
Ревную, если уж честно.
— Хорошо, хорошо, — продолжает мама, — я позвонила, потому что хочу приехать к тебе на выходные, не на эти, а на следующие.
Черт!
— Знаешь, мам, не получится, — говорю я, стараясь не обращать внимания на тревожные колокольчики, зазвеневшие в моей голове.
— Очень мило, — говорит мама с натянутым смешком.
— Да нет, просто в субботу я работаю, а Эдам собирается поехать на эти дни к… родителям.
— Странно, что они заставляют работать тебя по субботам.
— Знаю, — отвечаю я, — но от меня это не зависит.
— Ну что ж, я все равно приеду как-нибудь, надо же мне с ним познакомиться. Что, если еще через неделю? Или на эти выходные? В конце концов, я могу приехать повидаться с вами обоими на неделе, может быть, так будет проще… Мне хочется увидеть его.
— М-м-м, я…
— Я же тебе не помешаю. Обещаю, что хвалить тебя не буду. Я буду вести себя как надо.
— Конечно же, ты мне не помешаешь, но лучше сначала все согласовать с Эдамом. Ты не против?
— Да нет, но ты все так затягиваешь. А мне хочется поскорее с ним познакомиться.
— Я знаю. Ты уже говорила.
— Я так рада за тебя.
— Ладно, — я закусываю губу и борюсь со странным чувством, поднимающимся в моей душе.
— А, понимаю. Он сейчас рядом с тобой. А ты все еще делаешь вид, что ничего не решила.
— Да, — говорю я, уставившись на свой пустой диван. — Он здесь. Смотрит телевизор.
— Фейт! Ты меня слышишь?
— Да, мам, — невнятно бормочу я. — Прости.
— Нам надо договориться, когда мне приехать.
— Когда… Да. Нужно договориться. Обещаю тебе…
— Мне надоело ждать, я хочу его увидеть.
— Да, я знаю, ты все время об этом говоришь. А что, если… — я вдруг замолкаю, потому что наконец замечаю, что шторы у меня широко раздвинуты. Как и полы пижамы. Настолько широко, что открывают мою левую грудь взорам всех обитателей Шелдон-террас, оказавшихся этим вечером на улице.
Тут я кое-что слышу.
Как хлопает багажник машины.
Я скашиваю глаза в ту сторону и сквозь полутьму различаю, как в мою сторону движется какой-то необычный квадратный предмет. По мере того как он приближается, я понимаю, что у квадрата есть ноги. С ногами квадратный предмет обретает смысл. Это новый жилец подвальной квартиры несет навесную полку. Наверное, он сегодня въезжает. И он увидел мой сосок. Как мне теперь здороваться с человеком, который увидел мой сосок прежде, чем узнал, как меня зовут?
— Обещаю, я тебе не помешаю, — говорит мама, выводя меня из транса.
— Мам, я не могу больше говорить. Мне надо подготовиться к завтрашнему дню.
— Что?
— Да, мне надо будет просмотреть кучу файлов, — говорю я, стараясь не обращать внимания на лязганье и удары внизу. — Завтра мне надо встать пораньше, придется проработать массу файлов с делами всех этих надутых администрашек.
Читать дальше