Натали Патрик - Ручей Поцелуев

Не обращая внимания на слезы, что катились по щекам и затуманивали глаза, Миранда привычным жестом вскинула дрожащий подбородок. От жгучей боли в груди лишилось сил ее тело, но не дух. Она готова была сражаться за человека, которого любила.

— Но я хочу, чтобы ты знал: я искренне жалею, что так сильно ранила тебя, и больше никогда не причиню тебе такой боли.

— Потому ты и держала про запас этот вариант, а, Рэнди? — Он прислонился к окну и прижался к нему лбом. — Ты говорила, что не можешь оставаться со мной, потому что не можешь мне доверять, потому что я не пускаю тебя к себе в душу, потому что я с тобой не считаюсь. И в этом я с тобой согласен. Да, я непробиваемая, упрямая скотина, которой в целом свете нет равных.

У нее задрожали губы. Она даже и пытаться не стала что-то произнести в ответ.

— Но черт побери, Рэнди, ведь это я однажды проснулся в пустой постели, это я целый год жил в неведении, где ты и как ты, и только благодаря твоим родителям знал, что ты жива.

Он с силой втянул в себя воздух, и она увидела, как дрожь пробежала по его телу.

— И именно я, — продолжал он глубоким ровным голосом, — именно я только что узнал, что ты, проведя со мной ночь, все равно помнила о запасном варианте, пусть даже и не собиралась им воспользоваться. Ты держала его в тайне от меня так, на всякий случай.

— Нет! Просто так вышло! Это случайность.

— Если бы мне от этого было легче, — прошептал Броди.

Он выпрямился, по-прежнему не глядя на нее.

— Ты говорила, что я слишком скрытен, что я не показываю своих чувств. Но ведь именно я сказал, что люблю тебя, — и не услышал ничего в ответ.

Он повернул голову, и половина его лица оказалась в тени. Но все равно, когда он устремил на нее свой пронзительный взгляд, глубина его чувств не укрылась от Миранды.

— И после этого ты говоришь, что не доверяешь мне! — камнем упали его последние слова.

Ей хотелось броситься к нему. Ей хотелось обхватить руками его шею, прижаться к нему и позволить нежности и ласке унести всю боль и обиды, оставив лишь их любовь. Но если она сделает это и он отвернется — как ей тогда пережить его отказ?

Миранда застыла на месте, не в силах ни думать, ни говорить, ни двигаться.

Он провел ладонью по лбу и протяжно вздохнул.

— У меня много дел. — И направился к двери.

Она шагнула к нему, и этот шаг дался ей с таким трудом, как будто она была закована в кандалы.

— Броди, ты не можешь вот так уйти и оставить все нерешенным.

— Я не могу пренебрегать работой на ранчо, Миранда. — Его ладонь легла на дверную ручку.

— А нашими отношениями, значит, ты пренебрегать можешь? — Как только эти слова сорвались с ее языка, она о них пожалела. То, что должно было прозвучать как вызов, заставить его поделиться с ней своими чувствами и попробовать найти решение, выглядело всего лишь сварливым выпадом. — Извини, Броди. Я не то хотела сказать.

— Мне нужно идти. — Медная ручка повернулась. — Не ждите меня к ужину.

— Останься, пожалуйста. — Она и сама-то едва расслышала свою мольбу, но по выражению его лица поняла, что он ее услышал. — Останься, Броди, поговори со мной, — повторила она.

— Я… — Его рука оторвалась от двери и замерла в нескольких дюймах от нее.

В нем происходило что-то невероятно огромное, что-то очень важное. У Миранды так громко стучало сердце, что, кажется, его стук заглушал их слова. Невыносимо жгучая смесь надежды и боли лишала ее способности говорить и мыслить.

Облизав моментально пересохшие губы, она беззвучно сложила их в еще одно умоляющее «пожалуйста».

Он закрыл глаза. Мощные плечи поднялись и упали. Внутренняя борьба прорвалась наружу и стала почти физически ощутимой. А потом все закончилось. Он выпрямился, словно герой вестерна, который твердо решил поступить так, как считает нужным.

Он снова опустил ладонь на дверную ручку и повернул ее.

— Слова ничего не решают, Миранда. Решают поступки.

— И что ты собираешься решить, если уйдешь сейчас, оставив столько всего недосказанного, Броди?

— Оставь для меня белье на кушетке. — И он ушел.

Этот звук захлопывающейся за ним двери весь день преследовал Миранду. И всякий раз, когда работники ранчо, Хрустик или дети открывали и закрывали входную дверь, она летела узнать, не изменил ли Броди своего решения.

День подходил к концу, закончился и ужин. Ради детей Миранда притворилась, что ест с удовольствием, хотя на самом деле лишь ковыряла в тарелке. После ужина она играла с ними, пока не настало время ложиться, и сочинила для них объяснение, почему Броди не пришел уложить их, как обычно.