Дэй Леклер: Карьера? Нет, лучше любовь!

Вскоре он заметил и обручальное кольцо, украшавшее безымянный палец ее левой руки. А ведь Никки тоже была замужем…

— Кажется, сейчас самое время познакомиться, — предложил он.

— Это означает, что, несмотря на то, что вы сказали Мэри, мы с вами прежде не встречались? — не без некоторой доли ехидства поинтересовалась женщина. У нее был низкий, грудной и удивительно музыкальный голос.

— Безусловно, — подтвердил Ион, позволяя себе расслабиться и улыбнуться.

— Однако я буду счастлив исправить эту досадную оплошность.

— И, следовательно, я не могла обещать вам ни этот и никакой другой танец, не так ли? — продолжала женщина, глядя на Иона интригующим взглядом. Глаза у нее были довольно необычного цвета — нечто среднее между лиловым и голубым.

— А может быть, вы просто забыли? — решил поддразнить ее Ион.

— Вы не тот мужчина, которого легко забыть, — с усмешкой ответила она, качая головой.

Она сказала это не кокетливо, с целью пофлиртовать, а холодно и твердо, словно устанавливая непреложный факт. Такая открытость и искренность весьма понравились Иону.

— Я — Джо Александер, — сказал он, слегка изменив свое имя.

— Никки Эштон, — ответила женщина.

Чтобы сохранить спокойствие. Иону потребовалось все его самообладание. И эту женщину он хотел оскорбить и унизить, подозревая в самых коварных намерениях! Через минуту музыка стихла, но он не выпустил ее из объятий. Сейчас Ион искренне надеялся на то, что Эрика нет поблизости, иначе скандала вряд ли удастся избежать.

— Еще один танец, — сказал он.

— Вы говорите так, словно не просите, а требуете, — заметила она.

— Считайте как вам угодно, только не отказывайте.

Она заколебалась, но, прежде чем успела принять решение, яркие огни люстры заметно потускнели и оркестр заиграл следующий, медленный и романтичный танец, целью которого было спровоцировать танцующие пары на большую интимность. Ион стиснул зубы и крепче обнял Никки, стараясь не возбуждаться от ее близости. И вновь она не отстранилась, медленно и послушно перемещаясь по залу в его объятиях.

Несмотря на все свои старания, Ион почувствовал заметное возбуждение, более того, он вдруг понял, что эти объятия возбуждают не только его одного. На щеках Никки появился слабый румянец, а ее дыхание заметно участилось. Она бы не стала реагировать подобным образом, если бы была влюблена в другого мужчину! Нет, разумеется, Никки ни в коей мере не производила впечатления влюбленной женщины! Желая проверить свое предположение, Ион погладил ее ладонью по спине, задержал руку на талии и еще ближе притянул женщину к себе.

Затем он намеренно замедлил ритм танца, превратив его в предварительную стадию любовной игры. И она повторила все его движения, подстраиваясь под этот новый ритм и как бы позволяя вовлечь себя в эту игру. Теперь их объятия не слишком отличались от объятий влюбленных. С каждым новым на ее грудь все теснее прижималась к его груди, а ее колени и бедра постоянно касались его ног. И тут вдруг она издала едва слышный полувздох-полустон. Ион чутко уловил этот звук и понял, что их желания совпадают.

— Кажется, вы чувствуете то же самое, что и я, не так ли? — промурлыкал он.

— Да.

Создавалось впечатление, что теперь она уже на все согласна. Более того, как бы удивляясь собственному признанию, Никки пристально посмотрела на Иона потемневшими, словно небо перед грозой, глазами. То, что она не сделала ни малейшей попытки освободиться из его ставших такими откровенными объятий, лишний раз подчеркивало верность его предположения. Если бы она была влюблена в Эрика, то вела бы себя совсем иначе!

Желая окончательно убедиться в своей правоте, Ион увлек ее в темный угол зала. Теперь они уже не столько танцевали, сколько делали вид, что танцуют, лишь бы иметь повод не выпускать друг друга из объятий.

Ион понял, что всерьез увлечен этой игрой, тем более что сексуальную привлекательность Никки невозможно было игнорировать. У нее были полные, роскошные губы, манящие глаза, пышные, цвета багровеющей осенней листвы волосы, низкий, доверительный тембр голоса.

И все же в глубине души он еще пытался противиться собственному влечению, напоминая себе о том, кто такая Никки и с какой целью он ее разыскивал. Впрочем, теперь уже никакие напоминания не могли снизить остроту его чувств или вернуть ему хладнокровие. Он и сам сознавал, что поступками его сейчас движет врожденный инстинкт мужчины-самца, присущий еще его далекому предку миллионы лет назад. И этот инстинкт заставлял забыть об осторожности и побуждал овладеть объектом своего вожделения, пусть даже силой.