Ирина Кисельгоф - Необязательные отношения

— Так и запишем, стадия организации инфаркта. — И, покосившись на микроскоп, рассмеялась: — Вот такие мы, людишки, противные и неблагодарные. Вы наши друзья, а мы на вас чихать хотели. Ни венков, ни мадригалов.

У Лавровой было прекрасное настроение. От рождественского обжорства. От того, что ей повезло с работой. Точнее, с маленьким и дружным коллективом кафедры патологической анатомии. Рыба цвела с головы, которой, в прямом и переносном смысле, являлся Князев. У Князева была огромная гидроцефальная голова с медовым редколесьем на своде черепа. Именно такая и нужна, чтобы размышлять о тайнах человеческого космоса — органах и тканях. Князеву лучше думалось, когда он, накрутив на пальцы медовый сноп волос, выдирал его вместе с луковицами. Восстановлению волосы не подлежали, потому глава кафедры неумолимо лысел. Его большие скорбные глаза под навесом широкого лба казались еще огромнее за счет щегольских плюсовых очков.

«Уфологи не там ищут, — думала Лаврова. — Вот он, зеленый человечек, припудренный белой рисовой пудрой».

Князев любил науку, она платила ему взаимностью. Князев обожал жизнь, наука не ревновала, она любила его безоглядно. К науке ревновала Ильинична, доцент кафедры патанатомии. Ильинична ревновала ко всем без разбора: к науке, к жене Князева, к ассистенткам, соискательницам, слушательницам курсов повышения квалификации, к любым женщинам и даже мужчинам. Ильинична была русской синеглазой красавицей. Каждое утро она так туго заплетала косу, что кончики славянских глаз слегка приподнимались к вискам. Она казалась сиамской кошкой, ей незачем ревновать, она это знала, но поделать ничего не могла.

У Лавровой было прекрасное настроение, она уже не боялась. Баба Иня обещала, что ничего страшного не случится, когда Лаврова, смеясь над собой, рассказала ей о рождественском гадании. Все верили бабе Ине, она была толкователем снов и примет. В штатном расписании кафедры баба Иня значилась служителем морга, а на деле работала уборщицей. На вид ей было лет сто. Латышский бог, отливая ее в назначенную форму, отвлекся, и биомасса застыла крупными глубокими складками, изрезав поверхность лица и тела, как лава вулкана.

— Маленький трупик означает чью-то смерть и относится к прошлому. А старуха на лодке — скорая весть об этой смерти.

— А верховный судья? — усмехнулась Лаврова.

— Это ты, — сказала баба Иня, перетирая беззубыми деснами свиной рулет, — скорее всего.

У Лавровой в животе что-то екнуло и отпустило. Внутри ее тела потекла душистая малиновая речка домашней наливки. Члены маленького дружного коллектива их кафедры и гости галдели, сдвигая бокалы.

— Себя не потеряй, — прошамкала баба Иня.

Лаврова увидела совсем близко ее мутные, слезящиеся от старости глаза.

— Что? — переспросила Лаврова и тут же отвлеклась.

К ней тянулся докторант профессора Князева. Они лихо чокнулись, и малиновые капли из ее рюмки, сверкнув, взлетели и растворились в чистом как слеза медицинском спирте.

Лаврова заправила растительным маслом салат из квашеной капусты. В дверь позвонили, она выключила газ, накрыла крышкой скворчащую на сковороде картошку и пошла открывать. Щелкнув замком, выглянула из квартиры. На пороге стоял маленький круглый человечек. Колобок из колобков. Золотой призер чемпионата самых круглых человечков Алматы и Алматинской области.

— Лаврова Наталья Валерьевна?

— Да, — удивилась Лаврова.

Колобок отодвинул ее, прошел в коридор и стал стягивать пальто.

— Я из военной прокуратуры, Хадаев Фарид Алимович. — Он вытащил удостоверение с гербом и тут же снова засунул его в нагрудный карман пиджака. — Можно пройти?

— Да, — кивнула Лаврова, глядя в спину колобка, уже уверенно катящегося в гостиную.

«Медкомиссия. Весенний призыв, — ни с того ни с сего решила Лаврова — Надо технично отбояриться».

Она пошла по мокрому следу ботинок незваного гостя, который уже впился клещом в ее кресло. Колобок деловито вытаскивал из портфеля бумаги и раскладывал их на журнальном столике.

— Присаживайтесь, — пригласил он.

«Бред какой-то», — подумала она, усаживаясь в собственное кресло.

Колобок щелкнул пузатой ручкой, из которой послушно вылетел кончик стержня.

— Сообщите ваши паспортные данные, — попросил он.

— Зачем?

— Надо.

Лаврова пошла искать удостоверение личности. Она рылась в сумке и думала: бред, бред…

Колобок деловито вписал ее личные данные в бланк, озаглавленный словом «Протокол». Лаврова следила за скользящим по бумаге стержнем пузатой ручки.