Элейн Ричардс - Магнат

Сэнди почувствовала горечь в ироническом тоне Гарриет и ответила ей сочувственной улыбкой. Никто не любит вставать ни свет ни заря, а тем, кто участвовал в шоу-программе «Американский дневник», вообще было наплевать на дела в студии через год-другой, когда их социальный уровень и состояние пищеварения резко ухудшались. Честолюбивые репортеры использовали программу как ступеньку для работы в передачах в более престижное эфирное время, хотя такая звезда, как Билл Уокер, подписал контракт на три года.

— Когда пойдет мое интервью с арабской леди? — спросила Сэнди, имея в виду встречу с Эдрой Барак, женой радикально настроенного арабского лидера.

— После выпуска новостей в семь тридцать, — ответила Гарриет. — А в восемь двадцать у вас интервью с автором книги о сексуальных родах.

— О сексе и родах, — поправила Сэнди.

— Да какая разница!

Похоже, Гарриет обиделась. Эта чопорная, надменная дама в строгом, почти мужском костюме, вероятно, воспринимала роды как один из видов сексуальной активности. Что же касается книги модной акушерки, то она просто ворвалась в список бестселлеров, и домохозяйки бросили жарить яичницу, чтобы, затаив дыхание, внимать игривым советам похотливой новоявленной писательницы. Но продюсеры шоу-программы «Американский дневник» готовы были угодить вкусам публики и иного рода, пригласив в студию стасорокакилограммового трансвестита-нациста.

Сэнди и режиссер просмотрели оставшуюся верстку сюжетов, и Гарриет ушла. Сэнди повернулась спиной к стеклянной стене кабинета и принялась изучать сценарий.

В 6.15 она прошла в студию, отметив торопливую суету вокруг. Уютный «провинциальный дворик», где снимался «Американский дневник», был залит ярким светом. Билл Уокер сидел в своем кресле, сосредоточившись на сценарии, а гримерша пудрила ему нос. Услышав несколько раз в разговорах имя Люка Эвери, Сэнди поняла, что его таинственное исчезновение породило лавину слухов.

Нервное напряжение заставило Сэнди отступить в тень и сделать глубокий вдох. Она чувствовала, что ее шея и верхняя губа покрылись испариной. Желудок свело судорогой. Так всегда бывало перед выходом в эфир, но она знала, что, как только начнется программа, она будет излучать только доброжелательность и спокойствие.

Ассистентка режиссера коснулась ее руки:

— Приготовьтесь, милочка.

Сэнди вышла на середину студии и, стараясь не помять блейзер, осторожно опустилась в свое кресло. На несколько мгновений она прикрыла глаза, чтобы привыкнуть к слепящему свету юпитеров. За камерами, где-то в пустоте, звучали голоса, звонили телефоны.

— Доброе утро, — поздоровалась Сэнди с Биллом Уокером.

Тот поднял на нее глаза и опять погрузился в сценарий. И здесь, в студии, она ощущала одиночество, и здесь тревога из-за отсутствия мужа не оставляла ее, все усиливаясь. Предчувствие катастрофы сгущалось над ней подобно ядовитому облаку, а ее друзья не желали, чтобы оно хотя бы краем задело и их. Ей нужен был Гейб. И другой менеджер.

К 7.0 °Cэнди довела себя почти до грани нервного срыва, но когда зажглась красная лампа, ей удалось расслабиться. Билл Уокер взял верстку сюжетов и напомнил о предстоящих сериях репортажей, рассказывающих о нефтеносных районах в Силвертон-Каунти в Техасе (там находился Гейб!), потом улыбнулся Сэнди.

Она посмотрела в камеру и сказала:

— Привет! Через несколько минут я побеседую с Эдрой Барак и с Бетти Гардинер, автором книги «Сексуальные роды» (проклятие!), а затем мы расскажем о нескольких рецептах к Рождеству, в которых используется — что бы вы думали? — ладан и мирра! Билл, прошу!

Билл передал слово Джеку Слеттери с новостями из Вашингтона, и красная лампочка погасла. После выхода в эфир Сэнди никогда не смотрела на камеры. Они напоминали ей хирургические инструменты, и она чувствовала себя так, будто оказалась на операционном столе.

Первые полчаса эфирного времени прошли без участия Билла и Сэнди, так как в программе значился пространный сюжет с предварительно записанным интервью с Кермитом Дайсоном, колоритным шпионом, который работал на ЦРУ и на экс-президента. Сэнди сделала несколько пометок для себя и выпила воды со льдом, которую принесла ассистентка режиссера. Ее тело налилось усталостью, но сознание было даже слишком ясным для столь раннего часа. Прошел еще один день, а менеджер молчит о возможности ее выхода в эфир в более престижное время. Еще один день пустоголовых интервью в этой программе для домохозяек. Еще один никчемный день, в то время как какой-нибудь смазливый парень со Среднего Запада заколачивал по четыреста тысяч долларов в год, преподнося телезрителям вечерние новости. Ее друзья считали, что она должна быть счастлива, оторвав такой лакомый кусочек, счастлива, что делает то, что всегда хотела делать, и ей за это неплохо платят.