Шеннон Уэверли - Временное пристанище

Возвращая бумажник на место, Марк заглянул в лежавшую на дне сумочки тетрадку. Увидев запись «28 сент. Ходила в кино», он догадался, что это дневник. Марк закрыл тетрадку. Всему есть предел. Положив дневник в сумку, Марк продолжал машинально прижимать ее к себе. Какая же она, эта девушка, спящая сейчас наверху в его доме? И самое главное, что с ней делать до приезда Мириам?

Неужели уже утро? Ким совсем не хотелось просыпаться и убеждаться в том, что она не в Нью-Йорке, а в Колорадо. Она откинула одеяло и спустила ноги на пол. Комнату заливал солнечный свет — Марк забыл вчера задернуть шторы. Стены, похоже, выкрашены совсем недавно. Их изысканный кремовый цвет удачно сочетался с розовато-лиловым ковром и такого же цвета занавесками. Мебель во французском стиле была легкой, какой-то женственной и явно не рассчитанной на взрослых. Ким подумала, что такую мебель мужчина должен считать самой подходящей для девочки.

Мысли ее вернулись к Марку, она вспомнила, как заботлив и внимателен был он вчера. Приятно все-таки, когда тебя балуют — пусть даже и без большого желания.

Заметив на стуле свою пижаму, Ким улыбнулась. Марк выглядел таким смущенным, когда стоял вчера около кровати с пижамой в руках. Смущенный — и очень красивый. Ким тяжело вздохнула и закрыла глаза, чтобы не видеть перед собой этот образ. Пора перестать о нем думать.

Ким встала с постели и открыла чемодан. Вчера вечером, в аэропорту, мысль о возвращении казалась такой заманчивой. Ведь совершенно ясно, что Мириам навязала ее Марку и что он согласился на это без всякого удовольствия. Но сейчас Ким показалось нелепым тратить такие деньги на билет. Нелепым и безрассудным. Мириам хватит удар, как только Ким появится на пороге. Нет, нужно придерживаться намеченного плана. Если она сразу возьмется за дело, как надеялся Марк, ей, может быть, удастся найти работу и подходящее жилье, и тогда уже через несколько дней она отсюда уедет. Ким не предполагала, что придется торопить события. Она считала, что мачеха захочет сначала сама посмотреть квартиру, которую подыщет им Ким. Иначе она выдала бы ей доверенность на получение денег в банке. Теперь же Мириам остается только положиться во всем на Ким. Так что нужно будет позвонить ей и попросить выслать необходимую сумму. На все это понадобится время, но ничего, она как-нибудь потерпит Марка Джонсона. К тому же после вчерашнего вечера эта перспектива не казалась ей такой уж печальной.

С халатом в руке Ким направилась в ванную. Проходя мимо спальни Марка, она увидела, что дверь открыта, а постель аккуратно застелена. Наверное, ушел на работу, решила Ким. Неужели он работает даже по субботам?

Вымыв голову и приняв горячий душ, Ким почувствовала себя гораздо бодрее. Она и выглядела лучше, в чем убедилась, посмотревшись в зеркало. Ким натянула новые джинсы и розовый ангорский свитер, сразу ожививший ее почти прозрачную кожу. Потом подколола волосы, что придало ей некоторое сходство с девушками, которых рисовал в конце прошлого века Чарльз Гибсон. К тому же в пучке не видно, что волосы у нее посеклись.

Снизу послышались голоса. Значит, Марк все-таки дома. Ким решила немного подкраситься.

Застегивая часы на руке, Ким заметила, что ее слегка трясет. Почему она так волнуется перед встречей с Марком Джонсоном, понять она не могла. Ну и что же, что по таким, как он, женщины с ума сходят? Она к их числу не принадлежит.

Ким закрыла чемодан, оправила на себе свитер и нажала на ручку двери. Вчера вечером она слишком устала и не рассмотрела дом как следует. Теперь она увидела, что на второй этаж ведут две лестницы, одна широкая, с ковровой дорожкой, — по ней они и поднимались с Марком, другая, служебная, находилась в конце коридора. Голоса раздавались со стороны этой лестницы. Ким решила, что там кухня. Она сразу узнала глубокий раскатистый баритон Марка. Другой голос, спокойный, приятный, журчащий, мог принадлежать только женщине.

— Когда же, наконец, появится эта твоя подопечная? — услышала Ким.

Женщина явно поддразнивала Марка. Ким поняла, что речь идет о ней, и насторожилась. Она уже начала спускаться по узкой деревянной лестнице, но теперь решила задержаться. Тем более что была в тапочках и шагов ее наверняка никто не слышал. Она присела на ступеньку.

— Я же сказал тебе, Сюзанна, никакая она не подопечная. Хочешь еще кофе? Кстати, датский. Может, хоть он заставит тебя замолчать?

— Признайся, негодник, что ты не все мне говоришь. — Женщина засмеялась.