Натали Май: Брачный контракт

Зазвонил телефон. Дональд неохотно взял трубку.

— Привет, милый. Я тебя не разбудила?

Это была Нэнси. За три недели он успел забыть о ее существовании.

— Извини, я поздно приехал и вчера не стал…

— Конечно, я все понимаю.

Нэнси всегда его понимала. Она не задавала глупых вопросов и вообще не была любопытной, и Дональда это устраивало. Возможно, это и было причиной того, что они уже полгода вместе. Обычно связи у него были кратковременными. Но Нэнси удалось частично заполнить пустоту в его душе, и он привязался к ней.

Вспомнив беспокойную, тяжелую ночь, Дональду вдруг захотелось увидеть Нэнси, обнять ее, ощутить близость и участие неравнодушного к нему человека.

— Я соскучился по тебе. Может быть…

— Уже еду. — Она положила трубку.

Через полчаса Нэнси вошла в квартиру с охапкой цветов.

— Надо здесь все немного оживить, — заявила она, — когда ты один, вокруг так мрачно.

— Зато с твоим появлением все изменяется. — Дональд прижал ее к себе.

— Знаешь, по-моему ты зря оделся, — пробормотала Нэнси, целуя его.

— Я тоже так думаю…

Через некоторое время, лежа в объятиях Нэнси, Дональд почувствовал, что видения, тупые страхи, тревожные мысли исчезли. Все снова вошло в обычную колею. Но ощущение пустоты никуда не ушло. Он вдруг почувствовал озноб.

— Расскажи мне о круизе.

Об этом Дональду меньше всего хотелось говорить. Он закрыл глаза и вспомнил лучистые, искрящиеся смехом глаза другой девушки. И ее же полный отчаяния прощальный взгляд. «И когда я перестану думать о ней?» — разозлился Дональд. Айрин больше нет. Той Айрин, которую он чуть не полюбил. А дочь Дэниела Лоу он совсем не знает, да и не хочет знать.

— Дональд, о чем ты думаешь? — спросила Нэнси, обиженно глядя на него. — Ты где-то витаешь, может быть, еще в Средиземном море?

— Это был призрак… я его прогнал.

— Надолго? — улыбнулась Нэнси.

— Навсегда.

На следующий день, сидя в офисе и просматривая бумаги, Дональд вспомнил спокойный и приятный день, проведенный с Нэнси. Ночью она прошептала: «Я люблю тебя». И засияла каким-то внутренним светом, которого Дональд не видел раньше. Она никогда до этого не говорила, что любит его. Дональд чувствовал себя виноватым, потому что не мог сказать ей того же. Но ему ни с кем не было так хорошо, как с Нэнси. Он больше не чувствовал себя одиноким. Может быть, они… Прежде он не заглядывал в будущее, но теперь ему захотелось какой-то определенности. Дональд не осознавал, чего вдруг испугался, но надеялся, что сможет убежать от самого себя. Ведь покой, который приходил вместе с Нэнси в его жизнь, подобен летаргическому сну. Его уже ничто не потревожит.

Подойдя к окну и разглядывая прохожих, Дональд вдруг почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Ее фигура, пышные волосы, ее походка… Эго было похоже на наваждение. Неужели… Нет, это не Айрин Лоу. Он облегченно вздохнул. Но какое сходство… Никогда ему от нее не избавиться. И как его угораздило влюбиться в дочь этого человека?

На секунду всплыло давнее, глубоко запрятанное воспоминание. Лицо отца за минуту до смерти. Отца, который был бы жив, если бы не Дэниел Лоу. Дональд не мог бы оскорбить отца больнее, уничтожить его, растоптать, чем связавшись с дочерью этого человека. Отец, такой энергичный и жизнелюбивый, захотел умереть. Его лицо перед смертью было неузнаваемым и напоминало нелепую карнавальную маску на карнавале: «Как глупо… ведь я ее всегда… всегда…» И закрыл глаза.

Все было ясно без слов. Дональд никогда не видел отца таким сломленным и несчастным. Перемена была столь страшной, что Дональд не мог поверить, что это один и тот же человек.

Отец был самым жизнерадостным, веселым и обаятельным человеком на земле. Так думал Дональд. Ему казалось, что он впитал все самые сочные, яркие и радостные краски жизни. Дональд был счастлив, просто находясь с ним рядом, наблюдая за ним, слушая его теплый голос. Столько чувств переполняло его тогда, что Дональд, будучи ребенком, боялся разрыва сердца. Счастье было безграничным воздушным потоком, из которого можно было черпать по капле, не спеша, наслаждаясь каждым мигом, иногда боясь задохнуться.

Мама была богиней в его мирке. Сильная и мягкая, спокойная и сдержанная, она была для мальчика всем. Самым прекрасным существом, которое только можно себе представить. Дональд подрастал, и его представления материализовывались, становясь все более конкретными. А самоубийство отца внесло последнюю деталь, которая завершила картину. Родители не были счастливы, к тому времени уже не были. Отец, казалось, играл роль любимого и влюбленного мужа, не всегда успешно, но временами убедительно. Ему не везло, карьера не складывалась, а с возрастом он зарабатывал на телевидении все меньше и меньше.