Владимирова Екатерина - И телом, и душой

А теперь… ты просыпаешься утром и видишь ее рядом с собой. Она еще спит, прижавшись к тебе еще ночью, будто ища поддержки, заботы, внимания, неосознанно потянувшись к тебе. И это вызывает на лице не просто улыбку, но, кажется, улыбается даже душа, осветленная, освещенная, пронизанная внутренним светом твоей сущности. И ты смотришь на нее, твою родную, любимую женщину, и замираешь. Кажется, на мгновение даже дышать перестаешь, так сильно бьется сердце в груди, его биение будто срывается с губ. А она улыбается во сне. Поджав под себя ладошку, улыбается для тебя. И все внутри расцветает. Ты тоже улыбаешься, просто потому что на сердце легко. А ты уже и забыл, что значит ощущать эту легкость.

И когда Лена, будто почувствовав твое пробуждение, поморщившись, открывает глаза и сонно смотрит на тебя… все внутри переворачивается.

— Привет, — шепчут ее губы и несмело раздвигаются в приветливой улыбке вновь.

— Привет, — наклонившись к ней, не сдерживаешься и мягко касаешься большим пальцем нижней губы. Легко целуешь ее в губы, шепчешь в приоткрытый рот: — С добрым утром…

И она, сначала удивленно распахнув глаза, вдруг расслабляется, принимает ласку и тепло.

— С добрым утром, — шепчет она в ответ и возвращает тебе невесомый поцелуй в уголок губ.

И эта нежность окрыляет. Она, по истине, великолепна. Как-то ново, непривычно, незнакомо, но так… чувственно, любовно, душевно. Ради этого можно перевернуть весь мир!.. И мир ради этого тоже может для тебя перевернуться…

Казавшийся пустым и холодным, дом превращается в наполненный любовью, заботой и светом приют для заблудшей души. Где его ждала она, такая родная, такая своя, такая нужная, необходимая, важная. Вся его жизнь! И он стремится теперь в эту крепость, в свой преображенный дом, в круг семейного очага и уюта. Он уже не ночует на работе, не колесит по ночному городу в попытке убежать от себя, в бесплодной попытке найти что-то, давно потерянное и забытое. Он это уже нашел. Она ждет его дома, скучает и любит.

Нетерпеливо сидит в офисе, думая о ней, смотрит на фотографию в рамке, улыбаясь, и не выдерживает, набирает ее номер. Эх, может, не стоит?… Опять он словно навязывается, давит на нее, выпытывает. Может, она занята, а, может, вовсе не хочет с ним разговаривать?… Но нет, когда она отвечает, в ее голосе, таком родном, таком мягком и немного хриплом, звучит лишь радость. И он чувствует ее улыбку сердцем.

— Привет, — начинает она первой. И он чувствует, он ощущает. Она с ним, она рядом .

— Привет, — отвечает он ей и, сам того не замечая, тоже начинает улыбаться, откидываясь в кресло.

— Я тоже хотела тебе позвонить, — признается Лена, будто сознаваясь в чем-то интимном.

— Правда? — он почему-то рад этому факту, как ребенок бывает рад долгожданному подарку.

— Я хочу купить новый палас. Помнишь, тот, который мы видели в прошлый вторник?

— Это тот, в клеточку? — удивляется Максим, просто наслаждаясь звуком ее голоса. И плевал он на палас.

— Нет, — смеется она, — он ромбами. Коричневый, в синие ромбы, а не в клетку.

И ему плевать уже, клетка там или ромбы, какая разница, когда она не просто улыбается, но смеется?!

Мир за окном сияет с полной силой, ослепляя его своим сиянием. А Максим ощущает себя счастливым, слушая ее звонкий голосок.

Неудивительно, что после полугода общения по телефону, свое настоящее общение рядом друг с другом они начали именно с телефонных разговоров. И они не казались утомительными, мучительными, вязкими или душными, какими были в той, другой жизни, они не были отрывочно короткими и глухо монотонными. Сейчас в них было все — чувства, эмоции, страсть, накал, трепет, восторг, нежность, любовь!.. Все, что они не додали друг другу в прежней жизни, они воплощали в этих беседах. А, непосредственно находясь рядом, они сначала еще стеснялись показывать истинные чувства, робко, несмело, шаг за шагом подходя и к этому откровению, к этому открытию, к этой незримой зыбкой черте, которую они должны были перешагнуть. Вдвоем .

Порой ему казалось, что он не сможет сказать ей то, что чувствует, то, что испытывает по отношению к ней, просто не найдет слов, будет смущаться, лепетать, как подросток, но он старался. И у него получалось.

Да, было сложно, даже тяжело в первые дни, но потом… он стал внимательнее, откровеннее, смелее. Он смотрел на нее и мог произнести нежность или ласково коснуться ее выбившихся из косички волос. Ему нравилось наблюдать за ней. Он, наверное, стал влюбляться в нее вновь. Любить ее еще сильнее. Но иначе. Ему доставляло удовольствие просто ее присутствие рядом с ним. Пусть даже не видеть ее, не слышать, но знать, что она рядом — в другой комнате, прилегла отдохнуть, читает книгу, смотрит телевизор. Но с ним. Чувствовать ее, ощущать каждой клеточкой трепет, благородную дрожь души. Это все, что ему было надо.