Юна-Мари Паркер - Богачи

Рут Калвин имела все, и в то же время ничего. Она бесконечно страдала от одиночества и скуки. Если бы только Джо мог уделять ей больше внимания! Если бы дети делились с ней своими радостями и бедами! Но они почему-то считали свою мать отставшей от жизни старухой, и это невероятно ее раздражало. «Не трудись сообщать об этом маме. Она все равно не поймет», — частенько говорили они друг другу. Шли годы, и стена отчуждения между Рут и ее детьми росла. Они отдалялись друг от друга, и в итоге никакой надежды на сближение у нее не осталось.

Для окружающих она была миссис Джо Калвин, хозяйка одного из самых роскошных светских салонов Нью-Йорка. Сама себя Рут ощущала уставшей от жизни и одиночества беззащитной женщиной. Противоречие между внешним обликом и внутренним состоянием удручало ее и погружало в глубокую меланхолию.

Она медленно поднялась, взяла со стола почту и направилась в гостиную разбирать ее в надежде, что нынешний день не в пример вчерашнему принесет радость, которая нарушит набившую оскомину монотонность существования.

Закери Калвин лежал на изъеденной молью софе в квартире — как же ее зовут? ах да, Митч — в квартире Митч и тупо разглядывал рыжие подтеки на потолке. Слава Богу, перестало мутить! Он опустил руку вниз и нащупал банку пива. Стоило сделать глоток, как его прошиб озноб и едва не стошнило. В следующий момент круговерть в желудке бесследно стихла. Закери подумал, что никогда за все свои семнадцать с небольшим лет не чувствовал себя так мерзко.

Он постарался припомнить вчерашний вечер. Сначала он зашел в бистро съесть гамбургер, чтобы избежать необходимости обедать с родителями — такая скука! — и там разговорился с парнем, который после третьей банки пива хлопнул его по плечу и воскликнул:

— Слушай, друг, а не пойти ли нам покурить травки, а? У меня первоклассная травка — закачаешься!

Много позже — они выпили чертову прорву пива! — появилась Митч и привела его в какой-то дом между 7-й и 21-й улицами. Они долго поднимались в темноте по длинной лестнице, пропахшей мочой и вареной капустой. Потом остановились перед ободранной дверью, и Митч достала ключ из кармана потертых джинсов. В комнате сиротливо ютились стол и два продавленных стула, в углу белела треснутая раковина. С потолка свисала голая лампочка на обтрепанном шнуре.

Порывшись в груде старых номеров «Пентхауса», наваленных на столе, Митч достала маленькую склянку, похожую на те флаконы с образцами духов, которые бесплатно раздают в супермаркетах.

Митч оторвала кусочек фольги от сигаретной пачки и, аккуратно свернув трубочкой, вылила на нее из склянки несколько капель темной густой жидкости, напоминающей лак для ногтей.

— Отличный товар, парень, не сомневайся. Держи, чего ты? — Она сунула ему кусочек фольги и долго вертела в руках долларовую бумажку, которую Закери протянул ей дрожащей от волнения, потной рукой. — У меня этого добра — завались. Сам понимаешь, есть связи. Ну, давай! Я подожгу, а ты вдохни. — Она чиркнула спичкой, и от фольги пошел дымок.

Закери вдохнул его в себя полной грудью. И вдруг чьи-то невидимые, но сильные руки отбросили его назад, потом кто-то изо всех сил ударил в живот. Голова закружилась, и стало тошнить. Закери не на шутку испугался.

— Черт меня дери, если это не первый сорт! Класс! Я же говорила тебе, товар отличный! — Митч вдохнула дымок следом за Закери, и глаза ее подернулись влажной пеленой, а на лице отразилось блаженство. — Хочешь еще?

Закери схватился обеими руками за стол, чтобы не упасть, и постарался внести ясность в свои спутанные мысли.

— М-м-м… может быть, потом… позже. Как здорово! — Закери заметил в темном углу комнаты софу, шатаясь добрался до нее и повалился навзничь, моля Бога, чтобы этот кошмар скорее закончился. Если родители узнают о его похождениях, не миновать скандала.

Он пролежал на этой софе всю ночь, которая казалась бесконечной. Вокруг бушевало море, до неба вздымались огромные мутные волны, а в вышине плыли легкие облачка… Вдруг все потемнело, и по небу рассыпались звезды — мириады светящихся точек. Он плыл по неспокойному морю все дальше и дальше и хотел проснуться, но не мог, потому что на самом деле не спал. «Скоро это плавание закончится, и я пристану в какой-нибудь тихой бухте», — думал Закери, отдавшись во власть волн.

Утром видение исчезло, и он смог как следует разглядеть комнату, в которой находился. Митч пропала. Закери сел на постели и обхватил голову руками. Какое счастье снова ощущать себя нормальным человеком! Боже, что он скажет родителям! А вдруг он успеет вернуться домой до того, как они проснутся? Отец никогда не встает раньше семи. Закери бросил взгляд на запястье, где у него были часы, и не обнаружил их. Они исчезли — как странный сон наяву, как Митч. Черт, ведь это подарок отца!