Юна-Мари Паркер: Великосветский скандал

1972 год

Женский голос перешел в пронзительный визг, который эхом отразился от стен зала суда, повергнув в шок всех присутствующих.

– Нет! Нет! О Господи, да она не делала этого! Говорю вам, она этого не делала!

Внезапно Диана Эндрюс сообразила, что этот пронзительный, истерический голос принадлежит ей, что эти слова выплеснулись из ее груди, когда она вскочила с места в переполненном зале суда. Олд-Бейли, Центральный уголовный суд в Лондоне, в последний день был заполнен до отказа. Вот уже несколько недель нашумевшее дело будоражило всю Англию.

Кто-то громким шепотом стал призывать к тишине. Затуманенным взором Диана посмотрела на тех, кто находился рядом. Слева ее держал за руку сын Майлз, справа сочувственно жала руку Франческа, ее золовка.

Но ведь не их ребенка обвинили сейчас в убийстве. Никто не в состоянии понять, какую боль и муку она испытывала, глядя на тонкую фигурку Катрин, на ее черные длинные волосы, зачесанные назад, и овальное, бледное как полотно лицо, – на свою дочь Катрин, стоящую перед судьями и присяжными.

Диана сделала попытку взять себя в руки, однако слезы застилали ей глаза. Лишь одна мысль билась в голове. Гай, Гай Эндрюс, который был ее мужем в течение долгих кошмарных лет. Он приносил несчастья и страдания всем окружающим и сейчас, похоже, тянет руки, пытаясь достать их всех даже из могилы. И то, что он сделал, сейчас способно погубить Катрин.

Некогда красивое лицо Дианы теперь сильно подурнело, плечи ссутулились. Вряд ли кто-нибудь мог сейчас поверить, что в девушках она слыла красавицей. И это сделал с ней Гай. А сейчас, уже мертвый, он собирается сделать невыносимой жизнь Катрин. Диана разрыдалась.

Лицо судьи, обрамленное серым париком, осталось бесстрастным, холодным суровым взглядом он смотрел прямо перед собой, адвокаты, скрывая смущение, зашуршали бумагами, а члены жюри продолжали напряженно сидеть, шокированные и приведенные в замешательство столь бурным проявлением чувств со стороны Дианы. Находившаяся на галерее публика также мрачно смотрела на Диану, благодаря Бога за то, что на этом месте стоит не их дочь.

Финальная сцена продолжительного судебного дела – Корона против Катрин Эндрюс – достигла кульминации. Восемнадцатилетняя девушка обвинялась в убийстве своего отца – и вот присяжные заседатели вынесли приговор. Катрин стояла неподвижно, оглохшая от потрясения, не способная что-либо воспринять и понять.

Судья монотонным, бесстрастным голосом зачитывал приговор, но его слова не доходили ни до Катрин, ни до Дианы. Обе помнили лишь вердикт присяжных, вынесенный несколькими минутами раньше.

– Считаете вы подсудимую виновной или не виновной в убийстве Гая Эндрюса? – спросил членов жюри секретарь суда.

Старшина присяжных встал и посмотрел судье прямо в глаза. Он не колебался, давая ответ:

– Виновна.

Общий вздох волной прокатился по залу, и именно в этот момент Диана с криком вскочила с места и разразилась рыданиями.

Находящиеся на галерее журналисты стали что-то энергично строчить в своих блокнотах. Еще бы, настоящая сенсация! Будут аншлаги на первых полосах газет!

«Катрин Эндрюс, восемнадцатилетняя дочь леди Дианы Эндрюс, признана виновной в убийстве своего отца Гая Эндрюса, видного и весьма популярного члена парламента, чьи огромные капиталы получены от огромной корпорации «Калински джуэлри, Инк.».

Диана сделала попытку поймать взгляд Катрин, чтобы передать через весь этот накаленный, переполненный зал свою любовь и поддержку, свое желание хоть как-то облегчить страдания дочери. А самое главное – донести свою непоколебимую уверенность в невиновности Катрин.

Катрин смотрела в пространство, вдаль, не видя перед собой ничего и никого, в том числе и мать. Ее большие темные глаза, обрамленные густыми черными ресницами, казались безжизненными. Уголки рта опустились, словно у обиженного маленького ребенка.

Это лицо за последние несколько месяцев стало хорошо знакомо миллионам людей. Снимки Катрин регулярно появлялись на страницах газет и в телевизионных программах новостей. Достоянием средств массовой информации стали даже ее снимки многолетней давности, где она, смеющаяся маленькая девочка, восседает на пони рядом с красавцем отцом, аристократкой матерью и братишкой Майлзом.