Влада Орлецкая: Снегопад чудес

— Ты приедешь сегодня?

— Нет, заяц, сегодня никак. Давай как-нибудь на днях, ладно?

— Ладно, — будничным голосом ответила Анна, смирившись со своей одинокой участью.

А что еще она могла ему ответить? Ведь они встречались все реже и реже.

Вероятно, у свободолюбивого Антона с каждым днем становилось все больше новых приятельниц, поэтому он приглашал Анну на свидание или же сам приезжал в гости только тогда, когда до нее доходила очередь.

Разговаривая с Антоном, девушка смотрела на себя в зеркало. У нее были длинные вьющиеся волосы неопределенного цвета — пепельные скорее всего. И такого же оттенка брови и ресницы. Это, конечно, не придавало ее лицу особой выразительности. Правда, хороши были большие серо-голубые глаза, и прибавляли обаяния милые веснушки на маленьком носике — уточкой. Иными словами, типичная девушка средней полосы…

Затем позвонила мама и тихонько, опасливым шепотком, чтобы не слышал отец, поздравила дочь с Международным женским днем. Девушка тоже поздравила мать, пожелала ей здоровья и, как водится, благополучия.

С отцом Анна уже давно была в ссоре. Вернее, он с ней. Его, как человека, воспитанного в домостроевских традициях, безгранично возмущал тот образ жизни, который вела дочь. Он специально купил ей квартиру в еще строящемся доме в районе Горского жилмассива, рассчитывая на то, что, имея подобное приданое, дочь быстрее выйдет замуж. Он даже подыскал Анне жениха, когда убедился, что она не в состоянии сделать это самостоятельно.

Владимир Яковлевич, отец Анны, был человеком властным и деспотичным. Нет, он за всю жизнь руки не поднял ни на мать, ни на обеих дочерей. Но тем не менее домочадцы постоянно испытывали дискомфорт, находясь рядом с ним. Он привык повелевать: в клинике, где занимал должность ведущего хирурга, а затем в своей фирме. Так что женщинам в этой семье рассуждать о своих предпочтениях, спорить или иначе выражать свои мысли было не принято. Все вращалось вокруг интересов Владимира Яковлевича. Анна всегда его боялась. Отец казался ей похожим на античного бога Юпитера.

Мать, Людмила Сергеевна, полностью потеряла себя как личность за долгие годы брака с этим человеком. А младшая дочь ее Яна как-то находила с ним общий язык — подлизывалась, проще говоря.

Отец не особенно долго подыскивал Анне суженого. Выбор Владимира Яковлевича пал на своего сорокалетнего компаньона по бизнесу, перспективного, неглупого, но во всем ему подражавшего. Анна сразу поняла, чем грозит ей такой брак, и кое-как открестилась от замужества. С тех пор, а прошло уже без малого семь лет, она не появлялась в отчем доме и, сказать по правде, не очень-то и раскаивалась. Только вот маму было жалко. Женщины перезванивались тайком от отца, а мать, под предлогом похода в магазин, иногда даже забегала к дочери на полчасика.

Владимир Яковлевич искренне сожалел, что оформил квартиру на Анну и даже намеревался отнять у строптивой дочери жилье. Людмила Сергеевна, буквально стоя на коленях, уговорила мужа не брать грех на душу. Нехотя тот отступился. Но вовсе не под воздействием жениных проповедей. Просто адвокат объяснил ему, что дело, которое он затевает, безнадежно, мол, частная собственность и все такое. Владимир Яковлевич, впрочем, смог утешиться тем, что не успел сделать в этой квартире ремонт. Пусть теперь эта неблагодарная сама крутится, как хочет.

Анна положила на голую стяжку матрас и спала, как цыганка. Ела на подоконнике. Ремонт сделала постепенно, в несколько этапов. Сначала постелила линолеум, потом поклеила дешевые акриловые обои. В квартире сразу стало веселее. Потом дошла очередь до меблировки. Она купила угловой шкаф в комнату, а Маня отдала ей диван, который хоть и не складывался, но выглядел довольно прилично — как новый. Бабушка подарила телевизор с плоским экраном. Ежемесячно откладывая деньги, через год Анна смогла купить недорогой гарнитур для кухни, современную стиральную машину и холодильник. А еще через год в санузле появились кафель и хорошая сантехника. Живя самостоятельной, свободной жизнью, Анна научилась вести хозяйство очень аккуратно и экономно, не влезая в долги, при этом у нее было все необходимое.

Девушка оказалась в опале подобно той принцессе, которая имела неосторожность признаться во всеуслышание, что любит своего отца, как соль. И в ответ на столь дерзкое заявление строгий папенька приказал нагрузить любимую дочку мешком с солью весом в пуд и прогнать со двора. Ей не велено было возвращаться в отчий дом до тех пор, пока она не израсходует все содержимое мешка… И вот прошло уже семь лет, а соль все не заканчивалась.