Эллина Наумова: Постель и все остальное

– Они собирались к кому-то, но в последний момент все отменилось, – сказал Ринат, заметив, что Ирина в упор разглядывает девчонок. – Пойдем в другую комнату, пусть смотрят телевизор, моют посуду и ложатся спать.

Пошли к нему, где, побросав на пол диванные подушки, расположились взрослые.

Тут был хороший музыкальный центр, книги и диски на стеллажах, шампанское, коньяк, фрукты, шоколад. И легко болталось с умными людьми про все на свете. Потом устроили конкурс тостов. Затем парни показывали незатейливые фокусы, к примеру вонзая ножи в кочан капусты, ловко поставленный доцентом себе на голову, когда его накрывали пледом. И еще живые картины и шарады, танцы и пение под гитару. Все было мило от старания развлечь девушек, понравиться им. Наконец, свободные мужчины ушли «поговорить о жизни со школьницами», а пленники своих увлечений стали танцевать при свечах и целоваться. Ночь стремительно кончалась. Они зачем-то еще ходили по соседям и поздравляли их, потом, уже утром, катались с детской горки во дворе. Ни до, ни после у Ирины не возникало потрясающего ощущения, что все делалось только для нее, причем своими силами и талантами. Это была трогательная самодеятельность, удовольствие раскрепощения, открытие души без надрывных исповедей и притворства.

Ринат отправил ее домой на такси, она проспала весь день. Напрасно он тогда решил не беспокоить ее первого января, а может, вынужден был праздновать с родителями и сестрой. Просто вечером до нее добрались и девчонки из центра, и приятели с дачи. Кто-то из них привел с собой Костю. Они только взглянули друг на друга, и Ирина отдала ему все, что предназначала Ринату. Не физически, это случилось позже. Но нежно взращенная в ней одним готовность к безумию досталась второму, правда чем-то похожему внешне. Костя был гораздо обеспеченнее, но не в деньгах и связях дело. Ирина и сейчас могла бы поклясться в этом, а тогда в клятвах нужды не было – она знала себя и верила себе беззаветно. Останься она с Ринатом, он нашел бы способ заработать. Красть не хо тел, но светлая голова и железная воля не про пали бы. А в Косте сквозь лоск всегда просвечивал мелкий спекулянт. Ирина часто обманывала себя, но обманывалась редко. Что-то с ней тогда стряслось, вот и все. И ес ли бы смысл жизни был в том, чтобы согласно мотать головой, читая романы о таких же дурах, то она его обрела. Но и для этого ей еще предстояло расстаться с Костей. Ринат позвонил второго, радостный, куда-то звал, что-то невероятное обещал. И услышал правду. Умолял одуматься, кричал, что любит. Ирина попросила прощения и швырнула трубку, не успевшую нагреться в ее холодной ладони. Месяц от него не было ни слуху ни духу. Но однажды он встретил ее возле подъезда. Сказал, что не может так, что от нее зависит его судьба. «А что еще говорить любящему и преданному? Разве что оскорблять», – трудно подумала Ирина и снова тупо извинилась. Он круто развернулся и быстро, размашисто зашагал прочь. Она понимала, что дрянь, что надо его окликнуть и забыть про Костю, но только ссутулилась и поплелась домой. И уж там пару суток измывалась над собой, доказывая недоказуемое. Но убедила, что так лучше.

Сейчас Ирина понимала про них с Ринатом все, кроме одного. Как можно было столько топтаться на месте, обнявшись? И почему это называлось танцем? Десять минут своеобразного упражнения под музыку, и никаких прелюдий не надо. И еще ведь целовались как одержимые. Губы тогда были сумасшедше приятны на вкус, чем сильнее колола щетина, тем охотнее льнула к ней щека, из расстегнутого ворота рубашки обдавало жаром, и руки мальчика были тяжелыми, а не суетливо-легкими, как у карманника. Часами терпели и отрывались друг от друга едва ли не удовлетворенными. Ее бойфренды потом говорили, что им это дается тяжело. С Ринатом до обсуждения его состояния не дошло. А теперь и ей долго не устоять. Вот оно, равноправие. Недавно услышала из какой-то припаркованной машины старую песню на английском. Мелодия показалась смутно знакомой. Точно, это под нее они с Ринатом качались, прижавшись друг к другу, на всех вечеринках. Но почему такая ритмичная? Тело вспомнило те движения – тягучие и плавные. Постучала в окно, мужчина лет сорока пяти с готовностью его опустил.

– Простите, это современная версия?

– Вы о чем, девушка? Обо мне или о машине?

– О песне.

– Версия? Ну, пусть версия. Первая.

– Да нет, она медленнее была.

– Я еще тот меломан, гарантирую. Теперь у меня вопрос: что ж вы под нее делали, и в каком виде?