Грейс Металиус - Пейтон-Плейс

— Ради всего святого, мне надо выпить, — с чувством сказал он и направился к парадным дверям начальной школы.

Без пяти три — время занять свое место у колокольного каната.

— Ради всего святого, мне надо выпить, это уж точно, — повторил Кенни и начал подниматься по деревянным ступенькам.

Слова Кенни, адресованные колоколу и, следовательно, произнесенные вслух, легко проникли в класс, где мисс Элси Тронтон вела урок восьмого класса. Несколько мальчишек громко рассмеялись, девочки заулыбались, однако веселье царило недолго. Мисс Тронтон была верной сторонницей теории, что, если ребенку дать один палец, он откусит всю руку, и, несмотря на то, что она устала и была пятница, мисс Тронтон быстро восстановила порядок в классе.

— Кто-нибудь из вас хочет остаться на полчаса после уроков? — спросила она.

Девочки и мальчики в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет сразу стихли, но лишь только раздался первый удар колокола Кенни, они тут же громко зашаркали ногами. Мисс Тронтон постучала линейкой по своему столу.

— Вы будете сидеть тихо, пока я вас не отпущу, — сказала она. — Итак, ваши парты чисты?

— Да, мисс Тронтон, — ответил нестройный хор голосов.

— Можете встать.

Сорок две пары ног заняли позицию между партами. Мисс Тронтон дождалась, пока все спины выпрямились и все головы повернулись к ней.

— Урок окончен. Вы свободны, — сказала она и, как только эти слова слетели с ее губ, как всегда, почувствовала глупое желание наклониться и закрыть голову руками.

Через пять секунд класс опустел, и мисс Тронтон облегченно вздохнула. Продолжал весело звонить колокол Кенни. Учителя не без юмора заметили, что в три часа дня он звонит с особым рвением, а в 8.30 утра та же мелодия звучит печально, как на похоронах.

«Если бы я была уверена, что это что-то изменит, — рассуждала про себя мисс Тронтон, пытаясь расслабить занемевшую спину, — я бы тоже считала, что мне надо выпить, ради всего святого».

Слегка улыбаясь, она подошла к окну посмотреть, как дети уходят со школьного двора. Толпа учеников начала распадаться на небольшие группки и пары. Мисс Тронтон заметила, что только одна девочка шла в полном одиночестве. Это была Эллисон Маккензи. Дойдя до тротуара, она сразу отделилась от остальных и быстро зашагала вниз по Кленовой улице.

«Странный ребенок, — подумала мисс Тронтон, — в таком юном возрасте подвержена депрессивным настроениям». Удивительно было и то, что во всей школе у Эллисон не было ни одного друга или подружки, кроме Селены Кросс. Это была необычная пара. Смуглая тринадцатилетняя красавица Селена с удивительно взрослыми глазами и Эллисон Маккензи, все еще напоминающая пухленького ребенка с широко открытыми, простодушными, вопрошающими глазами и болезненно чувствительным ртом. «Эллисон, дорогая, найди себе ракушку, — думала мисс Тронтон, — крепкую и без трещин, где ты сможешь укрыться от жестоких ударов судьбы. Мой Бог, как я устала!»

Родни Харрингтон выкатился из школы и не замедлил шаги, увидев Нормана Пейджа на своем пути.

«Проклятый маленький бычок», — зло подумала мисс Тронтон.

Она презирала Родии Харрингтона, и то, что никто, а уж тем более сам Родни, не подозревал об этом, говорило о ее человеческих достоинствах и, конечно, делало ей честь как педагогу. Родни был четырнадцатилетним переростком с густой черной шевелюрой и толстыми губами. Мисс Тронтон знала, что многие восьмиклассницы считают Родни «восхитительным». С этим определением она было полностью не согласна. Если бы кто-нибудь отвесил Родни затрещину, этот звук доставил бы ей ни с чем не сравнимое удовольствие. В огромном досье на всех учеников, которое мисс Тронтон держала у себя в голове, Родии проходил как нарушитель порядка № 1.

Он слишком крупный для своего возраста, слишком уверен в себе, в благосостоянии и положении своего отца, думала мисс Тронтон, но когда-нибудь он обязательно получит свое.

Она закусила губу и сделала себе выговор, — он только ребенок, он еще может стать другим.

Но мисс Тронтон была знакома с отцом Родни, Лесли Харрингтоном, и очень сомневалась в этом.

Родни сшиб маленького Пейджа с ног. Норман лежал на земле и плакал, пока не появился Тед Картер и не помог ему встать.

Маленький Норман Пейдж. «Забавно, — подумала мисс Тронтон, — но я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из взрослых называл его как-то иначе». Приставка «маленький» стала частью его имени.

Норман, как заметил один из учителей, состоял из сплошных углов. Он вытирал заплаканное скуластое лицо, сквозь плотную ткань курточки выступали острые локти.