Сюзан Фрейзер - Дежавю

— Je veux que tu saches… C'était un désastre. Это была просто катастрофа. Ты должна это знать.

Я смотрю на него — мое сердце бешено стучит, замерзшие пальцы вцепляются слишком сильно в край сиденья, потому что я знаю, о чем он говорит.

— Je tais tellement perdu ( Я потерял голову ). Меня просто переполнял гнев. Мы провели ночь вместе. Но это все, Энни.

Я замерла на сиденье, боясь пошевелиться, боясь подумать — почувствовать.

— Мы не… — Но я поднимаю руку. — Она сказала, что это знамение…

Бесполезно, я ощущаю, как во мне снова закипает злость.

— Что?

— Она сказала, что это знамение, что это неправильно и этого никогда не должно было случиться… что ты слишком хороша для нас обоих.

Я вытягиваю руку перед собой. Я не хочу снова возвращаться туда.

— Пожалуйста, Марк, не надо…

Но он берет меня за руку, глядя мне прямо в глаза.

— Это правда, Энни. Jе ne suis pas rendu compte de ce que j'avais. Она пыталась сказать мне это. Я был глупцом.

Но то, что он сейчас произнес, эта фраза, показалась мне очень знакомой. Я замерла. Где же я ее слышала? «Я не знал, что имею…»

Да, то же самое сказала мне бабушка про моего деда. «Почему ты ушла от него?» — спросила я ее. «Потому что он не знал, чем владеет».

Когда паром доставил нас к берегу, я почувствовала, что у меня поднимается температура. Паром подошел к старому каменному причалу. Чайки, мирно сидевшие на краю, взмыли в небо. Я увидела белые домики по берегу залива, лодки, качающиеся на волнах, и маяк на небольшом выступе, с краю бухты. Калейдоскоп цветов, калейдоскоп воспоминаний…

Наконец, ступив на каменный причал с раскачивающегося парома, я решаюсь сказать Марку.

— Я беременна.

Он обнимает меня, целует в щеку и шепчет на ухо:

— Tu vois, Энни! Это наш второй шанс!

Волна разбивается о причал, и ветер бросает мне на лицо соленые брызги. И я говорю ему:

— Нет, Марк.

Раз мы вернулись, то все теперь по-другому. Все должно быть по-другому.

Тяжело простить — но еще труднее признать то, что, может, и прощать-то нечего. В любом случае тянуть не стоит.

Моя мать наконец-то рассказала мне всю историю до конца.

Когда мой отец сказал ей: «Это не то, что ты думаешь, Элзи», он не лукавил. Он говорил правду.

Это был деловой обед, объяснил он, который запланировал его начальник, а девушка в кафе была их новым клиентом. Когда его босс не появился, она сама села к нему за столик, сказала, что он ей понравился, и предложила выпить кофе.

— Я не хочу этого слышать! — вскричала моя мать.

— Пожалуйста, Элзи, ты должна мне поверить… обязательно должна…

Он отказал девушке, сказав, что женат и что его жена беременна.

— Я не хочу ничего слышать! Я не хочу слышать твои жалкие оправдания!

Он сказал, что любит свою жену.

— Пожалуйста, просто уходи!

Та девушка пришла на похороны. Когда она попыталась подойти к моей матери, то мама отвернулась от нее.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — проговорила она.

Но девушка настойчиво последовала за ней до машины.

— Простите! — прокричала она в окно ее авто. — Он сказал мне, что женат, что вы беременны и что он любит вас. Я просто хотела, чтобы вы знали…

Последнее, что видела мама, прежде чем отправилась домой, — это отпечаток руки на стекле той девушки. У мамы перед глазами была только пелена слез.

Бабушку я видела в последний раз, когда она сидела за кухонным столом и перебирала фотографии из старого пыльного чемоданчика. Она вытаскивала снимок за снимком и складывала их в отдельные стопки, а потом на обратной стороне надписывала каждый своим красивым старинным почерком, тщательно выводя каждую букву, кто запечатлен на них. Это было за неделю до того, как она умерла. Наверное, она знала.

— Это должно быть у твоей матери. Но она не возьмет их, пока нет. Поэтому я отдаю их тебе, Энни.

— А почему ты просто не оставишь их для нее?

— Она еще не готова. Ты же знаешь, как она относится к фотографиям — ко всей этой сентиментальной ерунде. Мы должны дать ей время.

— А сколько ей нужно времени?

Бабушка внимательно посмотрела на меня. Она услышала горечь в моем голосе.

— Больше, чем есть у меня. В любом случае тебе решать, Энни.

Тогда я задумалась, что это значит.

— Вот фотография твоего дедушки.

В руках бабушка держала снимок. Он был перевернут вверх ногами. На снимке стоял торжественный мужчина с темными волосами, в белой рубашке и галстуке. Я хотела взять снимок. Но бабушка продолжала держать его в руке, задумчиво проводя пальцем по лицу мужчины.