Наталья Нестерова - Неподходящий жених (сборник)

Ни раз, и ни два Сашка заводила разговор о якобы имевших место попытках Андрея трудоустроиться. Если бы я могла сказать прямо, то дочь услышала бы: «Во-первых, никаких попыток, поползновений, телодвижений с его стороны в принципе не существует. Во-вторых, нет такой работы, чтобы ничего не делать, а получать много». Но я ничего подобного, естественно, вслух не произносила.

— Не бери в голову, — советовала я. — Нормальный мужчина по природе добытчик. Умный мужчина ищет, где добывать выгоднее.

— Полгода уже ищет?

Это могла быть провокация, разведка боем — в самом ли деле я так благодушно настроена? На провокации не поддамся.

— Хоть полгода, хоть три года. Разве нам не хватит терпения? Или мы бедные?

— Мама! — дочь едва не плачет от умиления. — Какая ты у меня добрая, чудная, самая необыкновенная!

Знала бы моя девочка, чего мне стоит «необыкновенность» и ради чего я прикидываюсь доброй тещей. Прикидываюсь, наверное, неумело, но влюбленная дурочка не замечает фальшивой игры, дурочке кажется, что все вокруг должны восхищаться ее избранником.

Как-то при очередном Сашкином заходе: Андрей-де хотел в фирму своего приятеля устроиться, но фирма прогорела — я оборвала дочь:

— Ты точно оправдываешься. Прекрати! Не навязывай мне роль злобной тещи, которая считает каждый кусок хлеба, съеденный зятем, или число подштанников, которые за ним выстирала.

Я отвернулась, как бы обиженная. А потом со всем своим скудным актерским мастерством изобразила на лице улыбчивую задумчивость, которая бывает, когда человек мысленно возвращается в приятное прошлое.

— Мама, о чем ты сейчас подумала?

— Вспомнила, как твой отец ночами разгружал вагоны, а утром разносил почту. Мы съехали от родителей, я уже тебя носила, денег не хватало катастрофически. У нас было две главных статьи расходов — оплатить съемную комнату и купить мне фрукты, кроме фруктов я ничего есть не могла, иная еда вырывалась из меня фонтаном. После месяца бессонных ночей и тяжелой физической работы твой отец стал засыпать на лету. В метро, стоя, держась за поручень. При каждом удобном случае и в любом самом неудобном положении. И на лекциях в институте, конечно. Однажды лектор, заприметив его храпящим, велел всей аудитории умолкнуть, подошел вплотную, несколько минут вредно наблюдал. Потом растолкал Игоря: «Молодой человек, мы вам не мешаем? Ах, не мешаем! Но все-таки аудитория института мало подходит лежебокам, тут ведь тверденько. Отправляйтесь домой, коль здоровый сон для вас важнее науки».

Я повернулась и посмотрела на дочь. Не переборщила ли? Аналогия столь очевидна и прозрачна. У меня была заготовлена вторая часть душещипательного монолога, которая напрочь убивала мораль первой части. Мои родители, узнав о бессонных подвигах Игоря, заняли жесткую позицию. Сколько вам нужно денег? Мы дадим столько и больше. Или Игорь хочет сделать карьеру бригадира вокзальных грузчиков? Или главного почтальона? Но если он намерен выучиться на инженера, то должен учиться, а не вагоны разгружать, письма разносить и дрыхнуть на лекциях.

— Мама, ты очень любила папу? — спросила Саша.

И я поняла, что продолжения выступления не понадобится.

— Когда-нибудь я расскажу тебе про нашу любовь. Сейчас я не готова, ты не готова. А вот курица уже поспела, — я присела и открыла дверцу духовки. — Твоему отцу я по гроб жизни благодарна только за то, что у меня есть ты. А с другим, не приведи господи, родился бы какой-нибудь нравственный урод.

«Вроде Андрея», — мысленно добавила я.

Мои ли ядовитые стрелы, Сашина ли нарастающая прозорливость, но дело с мертвой точки сдвигалось. Все чаще и чаще я видела на лице дочери озабоченность, совершенно несвойственную влюбленной девушке. Такая озабоченность бывает, когда выходишь после экзамена и не знаешь, все ли написал правильно, или терзаешься на работе: выключила я дома утюг или забыла. Надо пускать в ход тяжелую артиллерию, решила я, усилить натиск. Но только бы не переборщить! Только бы не испортить все дело!

Саша пришла из университета и, как обычно, первым делом спросила:

— А где Андрей?

Прежде я отвечала: «Занимается у себя в комнате». Подмывало сказать: «Дрыхнет, как водится».

— Он отдыхает, — прошептала я.

— От чего, интересно, отдыхает? — в полный голос спросила Саша.

Я уловила в ее тоне нотки раздражения, мысленно перекрестилась и показала на дверь своей комнаты:

— Зайди, мне нужно с тобой поговорить.