Нонна Ананиева - Яхта - история с рассуждениями

Хотя почему, спустя столько лет, хочется позвонить старику Сушкину и сделать ему что-нибудь хорошее? Мы с легкостью прощаем несостоявшиеся и опровергнутые теории и учения естествознания и филологии, понимая, что сегодняшняя наука, даже если и продвинулась вперед и отечески улыбается паровому двигателю, не была бы таковой без предшествующих открытий и ошибок, а все, что связано с идеологией и политологией, мы презираем и ненавидим, как будто это не мы. А Сушкин мечтал о новом сознании и НОВОМ ЧЕЛОВЕКЕ. Не все были проходимцы и казнокрады, рвавшиеся в местные царьки за пайки и квартиры. У Сушкина было двое приемных детей и не было трехкомнатной квартиры с высокими потолками. Он был чист на руку, принципиален в отношениях и, наверное, любил. Олег не записывал его лекций – так, иногда перед экзаменами или только то, что проверяли. Олег ходил слушать. Его подкупала искренность – не содержание. И он этим ни с кем не делился. В восьмидесятые никто серьезно не относился к научному коммунизму и мысли о НОВОМ ЧЕЛОВЕКЕ смещались в сторону нового видеомагнитофона. Но Сушкин был интересен не теориями, а собой. Вдруг, отвлекаясь, очень быстро и незаметно, он посылал им, полуспящим двадцатилетним балбесам, думающим о девчонках, джинсах и западной музыке, тихие послания своей несломленной веры. Содержание побеждало отжившую трагикомичную форму, как всегда случается в кровавой человеческой истории, а ХХ век – лишь очередной фиксированный временной отрезок.

Луч солнца отскочил от металлической поверхности мобильника и блеснул в глаза. Олег открыл сообщение: «Давай возвращайся! Саломея».

Она сидела в кресле. Уже не читала. Одетая к ужину. В воздухе чуть слышно витал ее парфюм.

– Заходил Копейкин. Веселый парень. Ты с ним знаком? – Она как будто его поддразнивала.

– Конечно, – ответил он, но ему казалось, что он был еще где-то в Нью-Йорке.

– Что наверху? – почти с интересом улыбнулась Саломея.

– Я ни с кем не разговаривал, – сказал Олег. – Смотрел на море. Выпил чашку кофе. – Потом спросил: – А он случайно зашел, за спичками? Или ты ему позвонила сразу, как я вышел?

– Случайно, кажется. Но я ему позвонила, – ясно, по-женски ответила Саломея.

– Он с кем?

– С Мари. Сказал, что заодно вспомнит французский.

– Разве она не с Мухаммедом? – удивился Олег.

– С Мухаммедом Ханна. – Саломее стало правда смешно.

– А зачем он случайно зашел после твоего звонка? – привязался Олег.

– У банкиров свои привычки.

«Лучистые, дьявольские глаза», – подумал Олег.

Идеальный темно-красный педикюр попал в поле зрения.

– Я не буду женщиной. Так спокойнее, – сказал он и с первого раза завязал галстук-бабочку на шее.

От того, что она почти смеялась, ему тоже стало хорошо, но почему, он еще не решил.

Она не наводила на ассоциации беззащитности, спокойствия и тихого порядка, от которых ноги сами уносили к электронному табло «вылетов».

Олег подошел к зеркалу.

– По-моему, не хватает усов и бороды, – прищурилась Саломея.

– Выкинь ты этого Маркса из своей жизни, есть другие философы.

– Конечно, есть.

Это был первый ужин – поэтому почти торжественный. Все пространство между баром, салоном и столовой было в цветочных гирляндах, театральных масках и маленьких фигурках кукол а-ля «Приключения Буратино». Гости пришли в нарядной одежде – четыре женщины и шесть мужчин.

Француженка Мари была в синем шелковом платье «и в пир, и в мир» – как и полагается у практичных и боящихся переборщить французов, в бежевых лодочках на еле заметных каблуках, без прически и без косметики. На запястье была намотана черная шелковая лента, к которой Мари приколола бриллиантовую брошь-черепаху, скорее всего бабушкину, из старых запасов от Cartier. Она была чуть выше среднего роста, с тонкими щиколотками и вполне хорошей фигурой. Копейкину она, кажется, нравилась.

– Соломинка, у тебя нет лишней губной помады для моей девушки?

– Бесполезно, Сева, – ответила Саломея. – Это же вульгарно. Зато она сто процентов без трусов. Ты что предпочитаешь?

– Я мужчина в расцвете лет.

– Какое стечение обстоятельств, Копейкин! – Олег все-таки вмешался. – Судьба подарила нам совместный отпуск! Когда я тебя вижу и тем более слышу так близко, мне хочется бежать без оглядки, но я опять не могу.

– Что-то в этом есть, Олежек. Cherie! – Сева нашел глазами Мари и отскочил.

– Он, наверное, не дал тебе кредит, – решила Саломея, – с которым ты хотел помочь человечеству.