Анна Альварес: Дикая Роза

— Прошу, Леопольдина, хватит, — сказал Рикардо. Он снова улыбнулся Розе. — Ты ведь больше не будешь?

— Нет!

— Обещаешь?

— Ну обещаю. Пусть у меня глаза на лоб вылезут, пусть печень-селезень лопнет…

— Не селезень, а селезенка. Невежа! — Леопольдина только что не шипела от злости.

— Не невежа, а невежда, вы ведь это имели в виду, Леопольдина? — не удержался, чтобы не съязвить, Рикардо.

— Этот парень — он меня понял. — Роза совсем успокоилась.

— Конечно, мы друг друга поняли.

— И все дела, — закрыла тему Роза. Все стояли, не зная, что делать дальше.

— Себастьян, — позвал Рикардо, — нарви слив, положи в сумку и отдай девушке.

Себастьян, куривший поодаль, затушил сигарету.

— Позволь, Рикардо… — начала было Дульсина. Но Рикардо жестом отправил Себастьяна выполнять поручение.

— А вы, Леопольдина, ступайте в кладовую и набейте сумку съестным.

Он подмигнул Розе:

— Небось проголодалась?

— Да уж и не помню, когда мы с матушкой Томасой ужинали.

— Как тебя зовут?

— Меня-то? Вообще-то Розой. Но в Вилья-Руин больше кличут Рози или Розита. Как кому нравится.

Леопольдина растерянно стояла на месте.

— Выполните распоряжение Рикардо, — сказала ей Дульсина. Служанка со злостью взглянула на Розу:

— Грязнуля, растрепа! И вместо того чтобы в полицию, ее еще угощают! Эх!.. Вот потому-то человечество и идет к упадку.

С этой печальной философской сентенцией служанка удалилась.

— Ума не приложу, зачем такую злобную грымзу здесь держат, — искренне удивилась Роза. — Тараторит, тараторит — ничего не поймешь. Грымза…

Рикардо достал кошелек. Этого Дульсина не выдержала.

— Не думаешь ли ты ей и денег дать?

— Угадала. Вот только мелких нет… Не одолжишь мне пять тысяч песо?

Рикардо подошел к Розе и шутливо приобнял ее. Дульсина смотрела на них, молча возмущаясь.

Кандида с трудом высвободилась из объятий адвоката Роблеса.

— Хватит, того и гляди вернется сестра. Она тяжело дышала, поправляя кофточку. Федерико взял ее за руку.

— Завтра увидимся?

Он смотрел на Кандиду в упор. Он очень верил в этот свой взгляд: надо смотреть женщине прямо в глаза и внушать себе, что любишь ее. Себе-то, может, и не внушишь, а уж ей — точно.

Но надо признать, что Федерико Роблес и любил женщин, не какую-нибудь одну, а всех, за исключением старух и уродов.

— Не знаю. Я боюсь Дульсину. Может быть, пора ей все открыть?

Федерико выпустил руку Кандиды.

— Ты не согласен?

— Трудно сказать.

— Но ты же только что говорил, что она не может нам помешать. Меня это даже удивило: ты ведь всегда считал, что сестра не должна о нас ничего знать.

— Видишь ли… Я не уверен, что она одобрит твое увлечение… ну, скажем, простым администратором. Но, думаю, наступит момент, когда мы сможем обо всем ей рассказать.

Честно говоря, сестры были очень похожи. Окажись сейчас на месте Кандиды Дульсина, лиценциат Роблес не дал бы голову на отсечение, что испытывал бы чувства, сильно отличающиеся от тех, которые он испытывал сейчас.

Да еще эта детская привычка носить одинаковые платья, отличающиеся друг от друга только цветом какой-нибудь второстепенной детали. Скажем, на обеих сиреневые платья, но у Кандиды пояс — белый, а у Дульсины — желтый.

Федерико с удовольствием развязал бы сейчас этот белый пояс.

Он нежно поцеловал руку Кандиды.

— Она все равно однажды догадается. Наши свидания…

— Но ведь ты говоришь ей, что идешь в храм.

— Она не так глупа. К тому же… если учесть, как далеко мы зашли… И придет день, когда… когда последствия наших отношений станут очевидны…

Федерико снова выпустил ее руку.

— Последствия?

— Да, Федерико, да!.. Если окажется, что я беременна… Теперь Кандида сама взяла Федерико за руку, но в это время за дверью кабинета раздались шаги.

Кот кинул шарик — и снова неудачно. Для хорошего броска надо сосредоточиться и думать только о попадании. А он думал о том, что с Розой получилось нехорошо, что они ее бросили, хотя с ней скорее всего ничего страшного не случится. Ну в крайнем случае наподдадут слегка — в первый раз, что ли? — но вот ее возвращение на пустырь ничего хорошего им не сулит. Розита скора на расправу.

Пирикин, наоборот, бросал удачно. Он уже был близок к победе, когда кто-то из мальчишек завопил:

— Глядите, Розита идет!

Трудно сказать, чего больше было в этом вопле: радости или испуга.

…Роза, измазавшись соком огромной спелой сливы, медленно брела по пустырю. Перед глазами у нее все еще стояла сцена в саду этого богатого парня.