Энн Келли - Упоенные страстью

Видя, что дверь в спальню хозяйки закрыта, Тейт направилась на кухню и заглянула в холодильник. Увы, он был пуст.

— Ах, черт! А ведь Лу собиралась отправиться по магазинам с утра, — пробормотала она, встряхивая большую пластиковую бутыль в надежде выжать из нее хотя бы капельку «пепси». А впрочем, глупо надеяться, что Лулу и впрямь отправится в магазин до тех пор, пока в доме есть шампунь, немного пудры и туалетного мыла — остальное ведь ее мало интересует. Хотя нет, еще и шампанское, конечно. Но ни одной бутылки его в холодильнике тоже не было.

— Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не пила из горлышка!

Тейт вздрогнула от неожиданного появления Лулу, но тут же быстро оправилась.

— На фига брать стакан ради нескольких глотков, которые здесь оставались.

— Не употребляй грубых слов, — оборвала ее Лулу. — Ты должна изъясняться как леди.

Тейт не стала ей объяснять, что ошибка была ненамеренной. Она и сама не понимала, отчего у нее вылетают эти словечки. Но странным образом обстановка провоцировала ее, и она порой едва могла сдержаться.

— Ты обгорела, — заметила между тем Лулу. — Я же предупреждала, чтобы ты надела широкополую шляпу. Сколько времени ты провела на солнце?

Тейт с трудом удержалась, чтобы не ответить дерзостью на эту «материнскую чепуху», хотя в душе забота Лулу ее трогала. Но просто та не была создана для этой роли, как, впрочем, и ее родная мать. Правда, в отличие от подруги, Фэнтези даже не пыталась никогда имитировать материнские чувства.

— Я ушла где-то около пяти, — сказала Тейт, хотя ответ ее остался незамеченным. Все внимание Лулу было поглощено кофеваркой. Для женщины, которая любила всему придавать оттенок манерности, ее действия выглядели довольно неуклюжими. Не в первый раз уже Тейт задавалась вопросом: а что же, собственно, общего имела Лулу с ее матерью, помимо рода деятельности? Что же такое было в характере или в прошлом Лу, что позволило ей не только встретиться с Фэнтези на жизненном пути, но и подружиться с ней, хотя на первый взгляд они казались такими разными.

Любуясь живым красновато-коричневым оттенком ее волос, Тейт заметила, что Лулу сделала себе новую прическу. Она пользовалась услугами известного в восточном предместье парикмахера, который брал за работу весьма дорого. Эта прическа стоила ненамного меньше, чем шелковый халатик пастельных тонов, который изящно облегал ее тело. На большинстве женщин, которых Тейт доводилось знать, не исключая и собственной матери, одежда кричаще подчеркивала «секс», а все, что носила на себе Лулу, лишь тихонько шептало о соблазне.

Ее мать завидовала хрупкой чувственности своей подруги, но утверждала, что Лулу слишком манерничает, хотя сама старалась изо всех сил подражать ей. Только теперь, прожив с Лулу эти несколько месяцев, Тейт поняла, что в ней нет никакой манерности, что ее элегантность и безукоризненная речь неотъемлемы от нее, как дыхание.

— Ох, зараза! — В устах Лулу это простецкое словцо прозвучало как-то совсем не грубо. Мелодичным голосом своим она словно облагораживала его. — Послушай, у меня ногти еще не высохли. Не будешь ли ты добра приготовить мне кофе?

— Конечно.

Было еще нечто, восхищавшее в ней Тейт: в отличие от матери Лулу никогда не ждала как само собой разумеющегося, что другие ради нее будут бегать и суетиться. К тому же она не убивала себя спиртным и таблетками, как это делала Фэнтези. Образ матери, лежащей без сознания на своей неразобранной кровати, вызвал в душе какую-то странную смесь боли, гнева и печали. Но, подавив набежавшие на глаза непрошеные слезы, Тейт быстро поставила кофейник на плиту и повернулась к Лулу, которая сидела за столом, дуя на свои непросохшие ногти.

— Если тебе не нужна сейчас ванная, я пойду приму душ. Мне надо смыть с себя весь этот песок.

— Почему бы не принять вместо этого ванну? Возьми мой гель: он отлично предохраняет загоревшую кожу от шелушения.

— Не стоит, Лу. Я ведь наполовину итальянка. Моей коже загар не страшен — это твоя капризная лилейно-белая кожа боится малейшего солнечного луча.

Лулу смерила ее высокомерным взглядом.

— Это медицинский факт, что рак не различает ни наций, ни рас. Кроме того, тебе шестнадцать — самое время начать заботиться о своей коже. Так что возьми мой гель.

— О'кей, о'кей. Если тебе так хочется, я возьму даже овечье дерьмо.

— И не ругайся!

— А ты сама-то что, не ругаешься?

— Только когда это необходимо.