Оливия Дарнелл - У любви законов нет

Кухня — да и весь домик — внезапно показалась ей слишком маленькой и плохо обставленной. Что сказала бы ее бабушка, если бы узнала, как небрежно она ведет хозяйство, из какой скверной посуды угощает гостей? Впрочем, гость, если и заметил несоответствие, не подал виду, как и надлежит вежливому человеку.

Оливер тем временем вытащил из папки лист бумаги. Украденные драгоценности — отличный предмет для начала беседы.

— Я вижу, у вас пропало много по-настоящему ценных вещей.

Зоэ положила в свою чашку кусочек сахару.

— Признаться, я толком не знаю, что сколько стоит по нынешним меркам, месье Сайленс. Для меня они значат много больше, чем деньги. Это фамильные украшения.

— Называйте меня просто Оливер. Так будет удобнее.

— Как скажете.

— Расскажите поподробнее об этих украшениях. Вы происходите из аристократической семьи?

Почему-то он в этом не сомневался. И не удивился, когда Зоэ наклонила светловолосую голову.

— Да, я происхожу из знатной семьи. Может быть, вы слышали, что во время революции из России во Францию бежали многие дворяне из древних семей? Мои дед и бабушка были среди них. Род баронов Корфов был некогда очень знаменит. Их предки были выходцами их Германии, но так давно осели в России, что мои дед с бабушкой считали себя русскими. Их сыну, моему отцу, на момент эмиграции было всего десять лет… Он был не слишком привязан к России, родина для него ассоциировалась в первую очередь со страхом и лишениями. Он быстро прижился во Франции и женился на француженке, моей матери. А вот бабушка и дедушка ужасно скучали по родине. Им мало что удалось вывезти из прежних богатств, основные сокровища они хранили в своей памяти. Так получилось, что они пережили сына и его жену, поэтому забота обо мне с сестрой легла на их плечи. Они так много рассказывали нам об истории нашего рода, о русской истории, что мы привыкли считать себя связанными с Россией всей душой, хотя ни я, ни сестра там никогда не были…

Зоэ так тепло говорила о своей семье, что Оливер невольно заслушался. Всегда интересно слушать человека, по-настоящему увлеченного, а в том, что Зоэ увлечена предметом рассказа, не было никаких сомнений.

— Имя у меня редкое, потому что бабушка упросила отца назвать меня в честь своей матери, — продолжала молодая женщина. — Они очень много занимались нами, особенно бабушка: учила музыке, языкам… Французский для нее стал вторым родным языком, но и первого она не забыла. Я в отличие от сестры хорошо говорю по-русски, читала много русской классики. Теперь, когда дедушки и бабушки уже нет в живых, фамильные драгоценности Корфов — это последнее, что осталось у меня от предков. Своего рода связующая нить с прошлым… да и та, возможно, оборвалась навсегда, — печально закончила Зоэ.

— Мы непременно все отыщем, — пылко пообещал Оливер. В свете всего сказанного ее потеря оборачивалась утратой не просто ценных вещей, но чего-то куда большего.

Зоэ провела рукой по щеке, будто смахивая слезу.

— Простите. Что-то я излишне расчувствовалась и наболтала чепухи, которая вовсе не поможет вам в работе. Давайте лучше поговорим об украденных вещах. По-моему, я все указала… даже альбом.

— Альбом? — спросил Оливер, просматривая список. — Он имеет какую-то ценность?

— В том-то и дело, что только для меня. Как говорится, «сентиментальная ценность». Это альбом со старыми фотографиями, многие из которых вывезены еще из России. Большинство снимков старинные, очень хрупкие… Альбом мог показаться грабителю антикварным и дорогим — он был красивый, с золотым тиснением… Боюсь, если он обнаружит, что это всего лишь ненужные ему фотографии, то может с досады испортить их. Зачем вору вещь, которую он не сможет продать? Это ведь только лишняя улика.

Оливер подивился проницательности женщины. Впрочем, Зоэ собственная догадливость не порадовала: мрачное предположение еще больше расстроило ее, она едва не плакала. Нужно было срочно ее отвлечь. Обычная мысль для полицейского, который хочет от потерпевшей не истерики, а внятных показаний, но здесь примешивалось еще что-то. Оливеру почему-то не хотелось видеть Зоэ расстроенной.

— Отличное печенье, — попытался он перевести разговор на нейтральную тему. — Вы сами его пекли?

— Да, сама. Все говорят, что мне удается выпечка. Готовить меня тоже бабушка учила. Только это печенье вчерашнее, свежее оно куда вкуснее. Я не ждала сегодня гостей, так что простите…

— Если оно еще вкуснее в свежем виде, может быть, как-нибудь позовете меня на чашку кофе, когда испечете новую партию? — заметил Оливер.