Вера Копейко - Аромат обмана

Внезапно он отодвинул тарелку, встал и подошел к ней.

— Лилит, пойдем…

Она взглянула ниже ремня, почувствовала толчок у себя внутри. Теплый, не горячий… Костя — не ее тип мужчины. Конечно, она могла бы… уступить ему. Но опять-таки — задача другая.

Он обнял ее и тесно прижался к ней. Его бедра вздрогнули, потом начали медленно двигаться.

— Лилит… Ты настоящая Лилит, — бормотал он. — Я только что понял…

Он подталкивал ее к дивану возле стены кухни, маленькому, гостевому, как называла его хозяйка. Иногда гости спали на нем, но сейчас им незачем этот диван. Евгения должна увидеть их в постели. Голова к голове на подушке. Этакий блаженный сон после неземного полета вдвоем.

Она медленно разворачивала Костю к двери в комнату. Потом прошла вперед, а он припал к ее шее и почти повис у Лильки на спине…

Наконец они подошли к кровати. Он не осыпал ее поцелуями. Ему нужно было то единственное, для чего существуют приманки. Он сбрасывал с себя все… Потом сорвал с нее блузку, шорты…

Лилька была готова к этому, но ее готовность была другая, не такая, как его…

Он повалил ее на кровать и навалился. Лилька, давно занимавшаяся таким видом спорта, увернулась.

Он настигал ее, казалось, вот-вот Костя возьмет вожделенное. Но Лилька ужом ускользала от него.

А потом в замке раздался скрежет ключа, Лилька с облегчением почувствовала — в предощущении опасности его желание быстро остыло…

Ах, как она ждала этого скрежета ключа!

— Лилит! Это я! — крикнула от порога Евгения. Она влетела в комнату, сбросив туфли на ходу. — Ты представляешь… — начала она. И осеклась.

Она увидела две головы на подушке — рыжеватую и темноволосую. Они прижаты друг к другу так тесно, словно сросшиеся головы сиамских близнецов.

А потом молчание на троих… Недолгое.

Нарушая тишину громким воплем, Костя вылетел из постели. Закружил по комнате, точно сова, ослепшая от дневного света. Он не мог найти одежду — перед тем как кинуться на Лильку, он все сорвал с себя и раскидал, не глядя. Лилька видела: на подоконнике майка, а под столом — трусы.

Наконец парень сдернул плед с кресла и завернулся в него.

Евгения смотрела на Костю молча. Она уже видела его таким, в большом куске ткани. Это было далеко отсюда, на пляже, когда она дала ему свое ярко-синее парео, а он менял мокрые плавки на сухие…

Плед соскальзывал с потного тела, Костя подхватывал его, но тот снова соскальзывал…

— Я не знаю, почему! — закричал он. — Евгения, ничего не было! — Круглые глаза с недоумением смотрели на девушку, потом он снова кричал: — Это просто… Ну, я не знаю…

Мужчине трудно объяснить женщине, почему он лежит голый в постели с ее подругой…

Евгения не проронила ни слова. Когда он оделся, она выпрямилась, вздернула подбородок, тряхнула волосами так, что они закрыли пол-лица, и тихо сказала:

— Уходи.

От ее голоса даже у Лильки пошли мурашки по телу, которое она плотно обернула простыней. Она то ли не знала, где лежит ее одежда, то ли из солидарности с Костей.

Он тоже услышал в голосе девушки что-то такое, от чего все слова показались бессмысленными и совершенно ненужными. Костя открывал рот, потом закрывал его. Затем открывал и закрывал портфель, словно в его глубинах тщился найти объяснение происшедшему.

Наконец он взял свой портфель, тихо открыл дверь и так же тихо закрыл ее за собой.

Евгения ушла в ванную, долго стояла под душем, будто смывала липкую грязь. Когда она вернулась, Лилька смотрела в окно на кухне. Не оборачиваясь, бросила:

— Я сделала то же, что всегда. Понимаешь?

Евгения молча кивнула, наливая себе чай. Через мгновение ответила:

— Понимаю.

Но на самом деле она не понимала. Себя. Как могла не заметить, что между Лилькой и Костей что-то есть? Ведь не просто так, от нечего делать, они кинулись друга на друга? Значит, пропустила, не увидела очевидное.

Евгения ворочалась на кухонном диване, стараясь не скрипеть пружинами. Она долго читала и не хотела мешать Лильке, которая легла в одиннадцать.

А если Лилька устроила свой обычный трюк? Но он! Но Костя! Выходит, она, Евгения, для него просто никто?

Рыдания подступали к горлу, но она не позволяла им вырваться наружу.

Они с Лилькой не обсуждали происшедшее, казалось, их отношения остались прежними. Сегодня днем они говорили о том, когда и как начнут работать у Ирины Андреевны.

— Снова вместе, да? — голос Лильки был полон энергии. — Феромоновые приманки — это ведь черт знает что! Ты представляешь, если Ирина Андреевна все-таки захочет соединиться с парфюмерами, то тогда… — Казалось, ей не хватает слов, чтобы выразить свой восторг.