Инга Берристер: Зачем ты так?

Фелиция вздрогнула. Значит, Рашид прочел письмо. Как теперь смотреть ему в глаза? Извинившись перед Фатимой, она поднялась к себе в комнату. Если бы она была сейчас в Кувейте, а не в оазисе, то могла бы пойти в британское посольство! Но она была в пустыне. Пустыня… Золотое безбрежное море песка…

Сойдя вниз, Фелиция услышала голоса, раздававшиеся из гостиной. Один из них без сомнения принадлежал Рашиду.

— Она никогда не выйдет замуж за Фейсела! Я так решил! — услышала она его слова.

Все! Теперь ей нечего здесь делать!

Но почему-то вместо облегчения Фелицию захлестнули боль и отчаяние.

Не видя ничего вокруг; она вышла в сад. Огромные деревянные ворота были открыты. Пустыня манила ее к себе, обещая покой и избавление от страданий. Двигаясь как сомнамбула, Фелиция вышла за ворота…

Она шла, низко опустив голову, не понимая, куда и зачем, полностью погруженная в свои мрачные мысли.

Солнце жгло ей затылок, ноги болели. Казалось, она идет уже очень долго. Но девушка все шла и шла, не испытывая желания остановиться. Какой-то непонятный инстинкт толкал ее вперед. Ее блузка взмокла от пота, волосы прилипли к щекам. Она равнодушно подняла руку, чтобы отмахнуться от назойливой мухи, которая жужжала над ухом. В голове стоял туман, а в горле пересохло от жажды.

Вдруг Фелиция остановилась и огляделась.

Повсюду, насколько видел глаз, ее окружала однообразная песчаная пустыня.

Она заблудилась! Она нарушила первый закон пустыни — ушла из дома, никого не предупредив.

Зара и Фатима должны были сегодня нанести очередной визит матери Сауда. Значит, никто до самого вечера не хватится ее. Жестокая реальность ворвалась в затуманенный горем мозг. Фелиция до боли в глазах всматривалась в горизонт, но нигде не было заметно даже намека на оазис — только безбрежное одиночество пустыни.

Ее ноги внезапно подкосились, и она без сил опустилась на песок. Да и какой смысл идти дальше? Если она заблудилась, то скорее всего, кружит на одном месте, сама не замечая этого. Так легко потерять последние силы.

Фелиция провела языком по губам и почувствовала соленый вкус слез.

Она чувствовала тошноту и головокружение. Глаза воспалились и болели. Песок. Только песок вокруг.

Наконец она медленно встала и побрела к ближайшему бархану, надеясь, что его скудная тень хоть немного защитит ее от палящего солнца.

Час шел за часом.

Фелиция то впадала в сон, похожий на забытье, то просыпалась с пересохшим от жаждал горлом. Казалось, она уже попала в ад и жарится на огромной сковороде.

Перед глазами стояли журчащие струи фонтанов. Распухший язык с трудом ворочался во рту. В горле першило от песка. Заметили ли уже ее исчезновение? Без часов она не могла определить время.

И тут Фелиция с ужасом поняла, что, когда ее хватятся, скорее всего, будет уже слишком поздно.

Может быть, слезы облегчили бы ее муку, но она не могла плакать. В отчаянии она попыталась ползти, но, почувствовав приступ тошноты, остановилась. В глазах плавали волны тумана.

Рыдания стояли в пересохшем горле. Она умрет в полном одиночестве среди этой равнодушной пустыни, и ее кости добела обглодают стервятники.

Изнутри рвалась истерика. Прекрати, скомандовала себе Фелиция. Нельзя давать волю эмоциям. Ты сама во всем виновата. Да и зачем теперь жить?

Послеполуденное солнце бросало на песок длинные тени. Высоко в небе парила какая-то птица. Сделав несколько кругов, она улетела на запад.

Фелиции почудились какие-то неясные голоса, но в голове стоял шум, и она закрыла глаза.

Кто-то перевернул ее на спину, и она застонала, желая только одного — чтобы ее оставили в покое.

— Надо перенести ее в “лендровер”, — услышала она смутно знакомый голос.

Фелиция почувствовала, как сильные уверенные руки поднимают ее и несут куда-то.

— Я подгоню машину, Рашид.

Рашид! Она сделала слабую попытку вырваться.

— Все в порядке, Фелиция, теперь ты в безопасности, — раздался голос Ахмеда.

В безопасности! Она почувствовала страшную усталость. Больше не было смертельной иссушающей жары, но все ее тело дрожало, как в ознобе.

Теперь девушка вспомнила все. Она ушла из оазиса, потому что Рашид снова обидел ее. Фелиции только никак не удавалось вспомнить, что именно он сделал на этот раз.

— Дурочка! Она могла умереть… — В голосе Рашида слышались какие-то новые, незнакомые нотки.

— Но теперь все позади, Рашид, — успокаивающе произнес Ахмед.