Инга Берристер - Хитрые уловки

— Хилда, какой я была дурой, — глухо сказала Джинджер и почувствовала, как слезы, прорвавшиеся из глаз, смочили ладони. — Я должна была знать, предполагать, но вместо этого… — Она сжала кулаки, тело содрогнулось от ненависти то ли к себе, то ли к миру. — Это было сильнее меня. Как глупо…

Терпеливо Хилда ждала, выслушивая несвязные фразы в течение нескольких минут, потом набрала в легкие воздуха, досчитала до семи и решительно заявила:

— Джинджер, почему бы тебе не начать сначала и не рассказать мне все по порядку?

К лицу Джинджер прихлынула кровь и столь же стремительно отлила, делая ее смертельно бледной.

— Я не могу… рассказать все, — сказала она. — Только немногое, если хочешь… О, Хилда, я не знаю, что мне теперь делать, как пережить…

Как я собираюсь пережить потерю любви, хотела было она сказать, но сумела остановить себя. Она опять, в который уже раз, повторила себе, что, в сущности, никакой любви и не было и Мартина, каким она его себе вообразила, не было. Ничего не было. Не было!

— Доверься мне, — повторила Хилда мягко. Медленно, перемогая себя, Джинджер начала рассказывать, что случилось.

— Он… Этот человек меньше суток знал о твоем существовании и позволил тебе поверить в то, что он твой любовник?! Но ведь он угрожал тебе, он тебя ненавидел!

Джинджер закусила губу, чтобы не закричать.

— Я думаю об этом, думаю… Ведь это я первая решила, что он мой возлюбленный.

— У тебя была амнезия, — мрачно напомнила ей Хилда. — Он знал совершенно точно, каковы ваши реальные отношения, если это может называться отношениями. Он должен был сказать тебе… — Она остановилась, ее глаза горели презрением. — А он притворялся. Фальшивка! Грязный скот!

— Я думала, он любит меня, — сказала Джинджер, — но на самом деле он все это время ненавидел меня, ненавидел…

Закрыв глаза, она укусила себя за ладонь, пытаясь болью загнать еще большую боль глубже. Рыдания подступили к горлу, но так и не прорвались.

— Я не думала, что такое вообще возможно, что так бывает…

Хилда с сочувствием смотрела на подругу. Ее сердце ожесточалось против обидчика Джинджер все сильнее с каждой минутой. Она не хотела расстраивать подругу, расспрашивая, как далеко зашел обман. Это ужасало ее. Одна мысль о том, какую жестокую игру вел с Джинджер этот проходимец, переполняла ее ненавистью к обидчику и состраданием к ней. Понятно, почему бедняжка не смогла поехать домой. Даже вид ее дома вызовет тьму страшных воспоминаний.

— Я не понимаю, как он оправдал свой поступок перед самим собой? Можно обмануть всех людей на свете, можно даже Господа обмануть. Но себя…

— Он хотел вернуть деньги брата, — спокойно сказала ей Джинджер.

Теперь она уже лучше контролировала себя. Возмущение Хилды, разделенная боль и искреннее сочувствие возымели очистительный эффект.

— Так он все это сделал за деньги?

— Нет, не только за деньги, — сказала Джинджер. — Я думаю, что, должно быть, в этом была еще некая доля мести, наказания.

— Да как он мог?

— Мы тоже пытались мстить, — напомнила ей сухо Джинджер.

— Стивен совсем другое дело, — возразила Хилда. — За жульничество Стивена я бы ему…

— Мартин думал, что я… — Хилда не дала ей закончить.

— Обманывать тебя, говорить, что любит… Он спал с тобой?

Безрадостный смех был вполне законченным ответом, однако Джинджер сочла нужным пояснить его:

— Он фактически настоял, чтобы мы спали по разным спальням. О, Хилда… Я так устала. И мне больно говорить о некоторых вещах, прости, милая…

— Слава Богу, что ты вернулась и теперь в безопасности; это главное. — Она дотронулась до руки Джинджер и немного грубовато добавила: — Все пройдет. В конце концов время загладит рану. И хорошо, что память вернулась быстро. Ведь все могло обернуться катастрофой. И не обернулось. Я рада, что твои мучения закончились. Скажи, а как он себя вел, когда ты ему призналась, что все вспомнила? Извинился хотя бы?

— Нет… Я не призналась ему. Я сбежала, Хилда, и оставила записку, — сказала, она беспомощно. — Понимаешь, наша жизнь вместе походила на мечту, а, когда я вспомнила, что мы не любовники, мечта рухнула. Мне было невыносимо больно. Я не хотела объяснений. Я сбежала.

— Кошмар. — Хилда обняла подругу.

Джинджер печально улыбнулась. Хилда назвала бы ее сумасшедшей, если бы она призналась, что никогда не забудет сладости разделенных с ним мгновений, радостных пробуждений, счастливых снов. Что она будет тосковать по Мартину, пусть даже ее мысли о нем навсегда отравлены его предательством.