Татьяна Алюшина - Два шага до любви

— А не придется никуда ехать, Слава, — как-то задумчиво сказал Берестов. — Мне предложили войти в новое управленческое объединение, которое формируют при правительстве, в некий комитет по решению кризисных ситуаций, что-то вроде МЧС по экономике страны. Я дал вчера согласие. Это глобальнее того, чем я занимался раньше, — уже не в рамках одного предприятия и отрасли, а в масштабах страны и мировых конгломератов. Если получится так, как задумано, то это станет очень интересным делом и серьезным проектом, ну, а если нет, мне такой опыт очень пригодится и уж точно не помешает. Так что командировки у меня будут теперь хоть и частые, но короткие, не больше нескольких недель.

— А твоя команда? — спросила заинтересованно я.

— Остается со мной, объем нашей работы только увеличится, а полномочия мне дают самые высокие. Так что новое дело будем вместе с ними осваивать.

Я поставила бокал, который так и держала в руках, на столик, посмотрела на него, подумала, правда, не сильно себя утруждая этим процессом, и выдала открытым текстом:

— Берестов, я беременна.

— В каком смысле? — не понял он.

Меня просто порвало от этого вопроса! Вот просто снесло! Я так завелась! В одну секунду! И возмутилась по-взрослому, так возмутилась, что держите!

— Берестов! Это что, твой любимый вопрос, когда я говорю тебе о детях?! — и я театрально, громко передразнила его, помогая себе жестами рук, покачиванием головы и мимикой: — «Берестов, это твой сын!» — «В каком смысле?» — «Берестов у меня будет ребенок!» — «В каком смысле?» В прямом, блин, смысле! Ты заделал мне ребенка! Берестов, тебя папа предохраняться не учил?!

— Па-папа — нет, — хохотал он, прикрыв глаза ладонью. — Я сам всему учился!

— Хреново учился! С самоучением, Берестов, у тебя плохо получается, если ты не заметил! — возмущалась я. — Спроси еще — в каком смысле!

— Сла-славка, — продолжая хохотать, он встал, обошел столик, по ходу поставив на него свой бокал, и потянулся ко мне.

— И нечего меня тут обнимать! — отталкивала я его руки, правда, не слишком усердствуя. — И что ты хохочешь? Я говорю о серьезных вещах!

— Об очень серьезных! — согласился он и даже головой кивнул, вытаскивая меня из кресла, и, продолжая смеяться, прижал к себе. — О самых серьезных. — И, перестав смеяться, но счастливо улыбаясь, предупредил: — Придется нам с тобой, Славка, терпеть нашествия подростковой банды Макса на наш дом.

И, как водится при таком развитии событий, поцеловал… Здесь бы мне полагалось растаять, потерять голову, затрепетать — чем там? — ну, скажем, ланитами и целоваться ответно с большим душевным удовольствием и рвением, и тут бы и сказочке конец, и жили они долго и счастливо.

Ну, может, кто бы и жил счастливо, а я с силой оттолкнула его и помчалась в ванную. Перенервничала, знаете ли!

Разумеется, он потащился за мной, не сразу поняв, в чем дело, и куда это я помчалась, так резво исчезнув из его объятий, не успев и затрепетать этими самыми чертовыми ланитами! И застал меня в весьма неэстетичной позе, потому что времени закрывать дверь у меня не было.

— О господи, Славка, — перепугался Берестов, — тебе плохо?

— Нет, блин, хорошо! — в паузе между позывами ответила я не самым добрым тоном и потребовала грозно: — Выйди!

Никуда он не ушел, а принялся помогать, держал мои волосы, пока меня выворачивало, умывал холодной водой и умудрился еще за этим делом ответить на звонок Макса, отрапортовавшего о своем благополучном прибытии к Калининым и осторожно поинтересовавшегося, как там у отца продвигаются дела по соблазнению матери. С этим вопросом сынок припозднился месяца так на два.

А потом мы так и сидели на полу, и он крепко прижимал меня к себе.

— И часто тебя так? — спросил участливо Берестов.

— Нет, только когда понервничаю, — не открывая глаз, откинув голову на обнимающую меня руку, приходила я в себя и, продолжая злиться, возмущалась: — Нет, ну это засада какая-то! И ведь снова парень будет, вот сто процентов! У меня точно так же в прошлый раз с Максом было! Два месяца никаких симптомов вообще, а про свои критические дни я напрочь забыла! И тошнит, только когда нервничаю! Прямо какой-то берестовский мужской заговор!

— Ну, пацан — это же здорово! — улыбался предмет моего возмущения.

— Кому? — роптала я.

— Всем, — все шире и довольней улыбался Берестов.

— А самая веселуха знаешь какая? — продолжала я ворчливым тоном.

— Какая?

— Ровно семнадцать лет назад, практически день в день, ты мне точно так же сделал ребенка! И этот родится в августе! И тоже Лев по гороскопу! Ты мне прямо какой-то прайд львиный разводишь, Берестов!