Игорь Матвеев: Прощай Багдад

Ахмед не позволил себе ни обнять ее, ни поцеловать на прощание. Он даже не попросил ее о новой встрече.

И после этого стал нравиться ей еще больше.

Скучающий чиновник под большим портретом Саддама Хусейна, сфотографированного в военной форме, украшенной всеми мыслимыми и немыслимыми наградами Ирака, поднял голову.

— А, опять вы… — без энтузиазма проговорил он.

— Что по моему вопросу? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила Елена.

— Все то же, — он переложил с одного края стола на другой какие-то бумаги. — Выездные визы временно не выдаются.

— Временно? Я прихожу к вам уже пятый раз за полгода! — она едва не сорвалась на крик. — И это вы называете «временно»?

— Мадам э… Аззави, вы вообще-то смотрите телевизор? Слушаете радио? Вы знаете, какая сложная обстановка складывается сейчас вокруг Ирака? Вы слышали последнее заявление Клинтона?

«Только в изложении иракского телевидения», — едва не сорвалось с языка Лены. Вместо этого она сказала:

— Так, может быть, вы посоветуете, что мне делать?

Зазвонил телефон. Ее собеседник снял трубку и, послушав несколько секунд, ответил:

— Нет-нет, я свободен. Сейчас подойду. Да, буквально через пару минут.

Он не спеша, явно играя на ее нервах, набрал другой номер.

— Хасима нет? А где он? Хорошо, я перезвоню, — он положил трубку.

— Так, может быть, вы посоветуете, что мне делать? — повторила Елена.

— Посоветую. В трудное время вы должны быть со своей страной, мадам Аззави, — холодно сказал чиновник и, не глядя больше на женщину, демонстративно посмотрел на свои массивные часы, циферблат которых был украшен портретом Саддама Хусейна.

«Это не моя страна! — хотелось закричать ей. — За двадцать с лишним лет она так и не стала моей! После того, как единственный человек, который связывал меня с ней, умер, что может удержать меня здесь?! К тому же ты прекрасно знаешь, что у меня российский паспорт!»

Внезапная мысль пронзила ее. Намекнув на «сложную обстановку», он, сам того не желая, дал ей понять, что может случиться в недалеком будущем. После высылки из страны инспекторов ООН Саддам Хусейн в любую минуту ожидает нового удара американцев. И тогда все иностранцы, находящиеся в Ираке, могут опять быть задержаны, чтобы, в случае необходимости, сыграть роль «живого щита» для промышленных и военных объектов страны. Такое уже было — восемь лет назад перед началом войны в Персидском заливе. Так вот почему они прекратили выдавать выездные визы! А ты, зная истинную причину этого, еще лицемерно взываешь к моему патриотизму!

Это — замкнутый круг. Помощи просить не у кого. Для них я, получившая в посольстве российский паспорт, — иностранка, для Корнеева — всего лишь переводчица, одно время работавшая в «Машэкспорте» по местному найму, как любая арабка-уборщица. Отношения с семьей Ахмеда полностью прекратились: его отец всю вину за случившееся возлагает только на нее. Единственный, кто мог бы помочь, Тарик, отправившийся по делам фирмы в Италию, стал невозвращенцем.

— Благодарю вас, — Елена Аззави повернулась и вышла из кабинета.

Через три дня они встретились в студенческой столовой.

Выстояв получасовую очередь и расплатившись в кассе, Лена отошла на два шага, чтобы не мешать следующему, и принялась глазами отыскивать свободное место в битком набитом помещении.

Неожиданно она заметила, что кто-то машет рукой с углового столика, пытаясь привлечь ее внимание. Это был Ахмед. Она кивнула и, балансируя подносом не хуже циркового эквилибриста, направилась в его сторону.

— Привет!

— Привет! Садитесь, Лена, я уже закончил, — ответил он и помог разгрузить поднос со стандартным набором из полпорции борща, шницеля с картошкой и компота.

Она села на его место. Ахмед наклонился к ней и тихо, чтобы не слышали ее соседи за столом, произнес:

— Знаете, я очень хотел снова увидеть вас.

«И я тоже», — подумала она.

— Что, что вы скажете? Мы можем встретиться?

— Все-таки хотите научиться танцевать по-нашему? — пошутила Лена.

— Нет, хочу увидеть вас.

Студенты за столом, не скрывая, прислушивались к их разговору.

— Ребята, слышали поговорку: «Когда я ем, я глух и нем»? — с ехидством поинтересовалась у них Лена. — Заметьте, глух! Это, между прочим, и к вам относится.

Парни покраснели и уткнулись в тарелки.

— Умницы, — похвалила она их и уже Ахмеду: — Мы могли бы встретиться у нашей общаги… в смысле, у общежития, скажем, часов в семь вечера. Сможете?