Фэй Уэлдон - Жизнь и любовь дьяволицы

Гости испуганно заметались и завизжали.

— Он никого не тронет! — пыталась перекричать всех миссис Блэк, но кто-то тем не менее настоял, чтобы вызвали полицию. Этот кто-то был человек армейский, из воинской части, расположенной по другую сторону эскарпа, где обширные участки пустыни использовались в военных целях, в частности, как ракетные полигоны — здесь, несомненно, крылась одна из причин, почему цены на землю в этих местах были такими доступными. Иногда странное зарево вдруг разливалось по небу, даже средь бела дня, — тут всякому становилось не по себе, не говоря уже о слабонервных.

Прибывшие полицейские изъявили готовность немедленно начать поиски сбежавшего зверя, который, как они заверили, при обнаружении будет застрелен на месте. За время своего турне по Соединенным Штатам, сообщили они миссис Блэк и всем ее гостям, он задрал четырех собак и покалечил двоих детей (по счастью, не смертельно) и попортил имущества на четверть миллиона долларов.

Миссис Блэк, намечавшая провести сбор пожертвований в самом конце вечера, поняла, что теперь об этом можно забыть и что вообще весь этот светский прием — против которого ее душа восставала изначально — с треском провалился. Гости один за другим уже потянулись к выходу и, судя по тому, как они сверхлюбезно прощались с хозяевами, завтра о происшедшем будет с хохотом говорить вся округа. Только мисс Хантер, разумеется, уходить не спешила.

— Ну, теперь-то вы довольны? Убедились наконец? — говорил доктор Блэк этой белокурой, жеманной куколке на длинных ходулях. — Из-за вас дерутся солидные мужчины. Не трогайте вы свои ноги, оставьте все как есть! Вы и так хороши, вы пользуетесь успехом, вы можете прийти в компанию и всех взбудоражить. Вы девушка из рекламной сказки — мечта лысеющего бизнесмена. Убрать лишнее с бедер, сделать постройнее икры — это пожалуйста. Только не надо трогать кости! Одумайтесь, пока не поздно! Заплатим специалистам отступного и дело с концом. Поймите же, вы рискуете — жизнью рискуете!

Мисс Хантер посмотрела на доктора Блэка и покачала головой.

— Ах вы, негодник! — сказала она, в точности как говаривала Мэри Фишер, когда-то очень давно. — Зачем вы разбили очки мистера Чингиза?

— У него есть другие, — оправдывался доктор Блэк, чуть не плача, и мисс Хантер, под носом у миссис Блэк, увлекла его на балкон, и там они сидели, обнявшись, будто никакой миссис Блэк не существовало в природе, и звезды в черном бархате неба горели как фонари. Именно так, в былые дни, повела бы себя Мэри Фишер.

Миссис Блэк, перемывая в кухне бокалы, твердо решила никогда, никогда в жизни не устраивать больше званых вечеров, более того, развестись с мужем и в следующий раз выйти замуж за человека, который, по крайней мере, не будет лицемерить, — может, даже за военного, в общем, за кого-нибудь, кто понимает, насколько отраднее просто вступить в бой и умереть за общее дело во имя великой идеи, чем всю жизнь влачить существование мелкого шкурника и обывателя. Между тем доктор Блэк повез мисс Хантер назад в клинику, напоследок отчитав миссис Блэк за непростительное хамство, которое та проявила в адрес его гостьи.

В Высокой Башне пусто и тихо, только ветер, шелестя, проносится по лестницам, вверх-вниз там, где раньше красовалась большая парадная дверь, сейчас была пустота. В эту дверь не так давно постучала Руфь, и в ответ залаяли доберманы, и предатель Гарсиа впустил ее в дом, и это было начало конца. Ветер свободно вырывается наружу через разбитое окно — может, даже не одно. Наверное, какой-нибудь перекупщик ехал мимо и прихватил с собой антикварную дверь, а вездесущие мальчишки кидали в окна камни для потехи. Покинутые дома у всех вызывают недобрые чувства. И правильно. В них чудится приговор всем надеждам и чаяниям. Рушатся стены — рушатся нравы, и наоборот. Никто не верит табличке «Продано», налепленной поверх щита с надписью «Продается». Башня торчит теперь на самом краю скалы, а скала осыпается. То ли скала незаметно отодвинулась назад, от моря, то ли башня подалась вперед, навстречу ему. Смотреть и то жутко.

Какое-то время по комнатам сновали мыши, а блохи, за неимением кошки и собак, набросились на старинные ковры — они шевелились и подрагивали, будто живые. Но теперь и паразитов не стало. Слизнякам пока раздолье на каменном кухонном полу.

Наверное, раньше было лучше. Наверное, что угодно лучше — лишь бы не полный покой.

Мэри Фишер доживает в больнице свои последние дни. Волосы у нее после химиотерапии все выпали. Гарсиа и Джоан уехали, и ребенка своего увезли — теперь он здоров: на последние деньги Мэри Фишер его удалось избавить от врожденного недуга. Они уехали, чтобы отныне жить вместе с матерью Гарсиа в Испании, утешать ее в старости, благо ее сынок в лучшие времена сумел накопить да наворовать немало денежек.