Игорь Матвеев - Ты только живи

Своим коротким монологом, точнее, его последней Фразой, я послал своего визави в нокдаун.

Какое-то время он лишь таращился на меня, не в силах произнести ни слова. Краска сходила с его лица постепенно и оставляла небольшие красные пятна, словно кто-то несколько раз шлепнул его по физиономии.

— Что… что вы?..

— Что вы хотите? — снова пришел я к нему на помощь. — Что я хочу? Просто поговорить. И прошу вас: мне не задавайте никаких вопросов, я все равно не скажу, как отыскал вас. Примите это как данность.

— Хорошо, — глухо произнес Дмитрий, очевидно, осознав, что проиграл. — Пойдемте… сядем где-нибудь.

Он махнул своей спутнице, постучал пальцем по циферблату часов и показал растопыренную пятерню.

— Боюсь, пятью минутами дело не обойдется, — заметил я.

Он бросил на меня неприязненный взгляд и промолчал. Мы направились в сторону свободных сидений. Только сейчас я заметил, что он слегка прихрамывает на левую ногу.

— Почему вы бросили ее, Дмитрий? — спросил я, когда мы сели.

— Скажите, по крайней мере, кто вы такой.

— Знакомый Инны.

— Это она вас послала?

— Да, — ответил я.

Он долго-долго молчал. Его рука, лежавшая на колене, чуть дрожала. Он сунул ее в карман.

— С Инной… просто в какой-то момент я понял, что у нас все кончено. Да, у нас было. Прошло. У наших отношений не было будущего, вы понимаете?

— Вы осознали это, когда нашли монеты? — насмешливо поинтересовался я.

— Какие монеты?

— Да бросьте вы! — с досадой произнес я. — Мы, кажется, договорились.

— Хорошо, не буду… Нет, я осознал это много раньше. Вы знаете, что у нас… у нее не могло быть детей? Какой-то там неудачный аборт в молодости — и все, приговор на всю жизнь. Она мне не сказала, скрыла. А я-то строил планы, хотел двоих: мальчика и девочку… Я, если вы заметили, уже не так молод. Первая жена могла — но не хотела, боялась, что это поставит крест на ее карьере. Для любого нормального человека дети — это и есть будущее. Да, мы были с Инной очень близки — какое-то время. Когда я остался без работы, жили на ее зарплату да на пенсию отца. Как говорится, трудности сближают. Но должна сближать — любовь. Если честно, последние годы я жил с Инной… как бы по привычке. А потом эти старые письма из Греции. Сначала, конечно, мы не поверили… но оказалось — все правда. Судьба дала мне шанс начать сначала.

— Вам дала, а у нее — отобрала?

Дмитрий не ответил.

— Инна по-прежнему любит вас и ждет… ждала. Она с самого начала не верила, что вы погибли. Понимаете — чувствовала сердцем? Вы знаете, с каким трудом она достала деньги, чтобы послать меня сюда? Что она заложила ювелирные украшения своей матери?

— Да, наверное, я виноват — в какой-то степени. Послушайте, не знаю, как вас…

— Игорь.

— Послушайте, Игорь. Я вышлю ей деньги, в самое ближайшее время, переводом, по «Вестерн юнион» или еще как. Передайте, что обязательно вышлю. И напишу.

— Ей были нужны вы. Инна готова была плюнуть на эти сокровища, лишь бы вы вернулись живым.

Дмитрий опустил голову и упрямо повторил:

— Я начну все сначала.

— С этой женщиной?

— С этой, — с вызовом подтвердил он.

— Кто она?

— Зачем это вам?

— Да в общем-то незачем, — честно сказал я. — Просто хочу расставить все точки над «i». Лично для себя.

— Иными словами, дорисовать мой портрет законченного подлеца? — криво усмехнулся он. — Валяйте, рисуйте. Эта женщина ухаживала за мной в клинике, там мы и познакомились. Она тоже понтийка, — он помолчал, потом хотел еще что-то добавить, но передумал. — Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство.

Ну, вот и все.

Мне удалось посмотреть ему в глаза. Заглянуть в его душу — не уверен. Но если он говорил искренне, мне не хотелось судить его слишком строго, потому что, положа руку на сердце, я понимал, что и моя жизнь без оболтуса Севки выглядела бы совсем по-другому: дети, как ни верти, обеспечивают своим родителям некую иллюзию бессмертия. А бессмертие — это все-таки лучше, чем уход в никуда.

Особенно остро я почувствовал это прошлой бессонной ночью.

Оставался еще один вопрос — не то чтобы он имел особое значение теперь, когда я нашел Дмитрия и мог считать свою миссию выполненной, но… Появление «под занавес» неизвестной женщины требовало хоть какого-то объяснения отсутствия известной.

— А где София Стефану?

— В Германии, — как-то чересчур поспешно проговорил он, словно ждал подобного вопроса.

И эта поспешность показалась мне подозрительной…