Даниэла Стил - Все могло быть иначе

Кэрли задыхалась от собственной вины. Она не хотела, чтобы мать винила себя.

— Все уже позади и не имеет значения, мама. Нам нужно подумать сейчас о более важном.

Барбара долго с болью смотрела на дочь.

— Ты права, — наконец сказала она. — Но мы еще не закончили разговор.

Кэрли кивнула и подняла руку, чтобы вытереть слезы.

— Может быть я поеду и заберу ребят из школы, а потом привезу их сюда? — заботливо спросил Вэлли.

— Хорошо, — кивнула Кэрли. — Тогда я попрошу Итена пораньше приехать домой. Я до смерти боюсь, что кто-нибудь может опередить меня.

Собрав рукой тонкую занавеску и отодвинув ее в сторону, Кэрли посмотрела в окно. Если Итен выехал сразу же после разговора с ней, то должен был приехать домой пятнадцать минут назад. Еще рано беспокоиться, не попал ли он в аварию на дороге или не перехватил ли его кто-нибудь, чтобы рассказать потрясающую «новость».

По дороге домой она пыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре. Ее преследовали мысли об Андреа. Как спасти ее? Кэрли не допускала даже мысли, что сможет подвести девочку. Что заставило ее поверить, будто эмоциональный эксперимент с Хэйли Стронг сработает? Теперь остается одна, самая последняя и ничтожная надежда: найти донора случайно.

Вечный оптимист Вэлли предложил использовать предстоящий в прессе ажиотаж вокруг «дела Франка» для поисков донора. Кэрли сказала, что это замечательная идея. Она не стала говорить ему о том, как мало останется желающих, когда они поймут как это небезопасно.

Все же, по биологическим данным, Кэрли видимо могла ближе других подходить для Андреа в качестве донора. Но здесь значение «ближе» не означало расстояние. При малейшем несоответствии любых биологических параметров донора с параметрами больного может немедленно произойти отторжение костного мозга и операция завершится провалом.

Кэрли опустила занавеску, уже собираясь отойти от окна, но как раз в это время подъехал Итен. Острая боль вновь забилась в левом виске, как будто кто-то специально решил осложнить предстоящую беседу.

Несмотря на все недоразумения и ссоры, которые постоянно возникали между ними последние три года, Кэрли испытывала боль за мужа. Его жизненный мир вот-вот должен распасться на куски, не без ее же помощи.

Она открыла дверь, увидев, что он вошел на веранду. Кэрли пристально посмотрела в лицо мужа, желая узнать не поведал ли кто-нибудь ему о случившемся раньше нее. Но она уловила лишь раздражение от вызова домой на два с половиной часа раньше обычного.

Итен вошел в дом, кинул свой портфель у столика в коридоре, снял куртку и повесил ее на обычное место у лестницы.

— Господи, ты не представляешь какая на улице жара, сказал он, развязывая галстук.

— Я приготовила чай со льдом.

— Лучше выпью пива, если оно холодное.

— Могу поставить бутылку в морозилку.

— Нет, не беспокойся. — Он снял и повесил галстук поверх куртки. — Обойдусь чаем.

Кэрли пошла на кухню, Итен последовал за ней.

— Теперь расскажи мне, что же такое случилось, что нельзя было подождать до вечера, — спросил он, выдвигая из-за стола стул и усаживаясь.

С чего же начать?

— Я сегодня ездила навестить бабушку Хэйли.

— Я думал, вы обе… — Итен заколебался. — О, я понял. Ты хотела узнать, не согласится ли она пройти тестирование на донора.

— По мнению доктора Риардона, для Андреа больше подошли бы дядя Джон и дядя Стив.

Кэрли подала мужу чай и села за стол напротив него.

— Я помню, ты говорила, что данные членов семьи больного на поколение ближе…

Кэрли перевела дыхание. Какого черта не сказать ему все прямо сейчас? Зачем нужны эти дальние заходы?

— Джон и Стив дяди Андреа.

Итен нахмурил брови.

— Да, двоюродные дяди.

— Нет, — мягко сказала Кэрли. — Мой отец является также и отцом Андреа.

— Это невозможно. Дэвид был…

Начиная осознавать все до конца, Итен был поражен, но его ошеломленность быстро перешла в ненависть и озлобленность.

— Ты хочешь сказать, что спала не только с Дэвидом, но и с отцом?

Кэрли была настолько подавлена, что не смогла сразу ответить ему. Растерянность захватывала ее все глубже. Боль разрывала ей грудь.

— Он изнасиловал меня, — сказала она, чувствуя себя так, будто все это только что опять случилось с ней.

Они долго молчали.

— Боже мой, — закричал наконец Итен. — Почему же ты ничего мне не говорила?

Ни в его голосе, ни во взгляде не было и капельки сочувствия. Крайняя усталость и безразличие охватили Кэрли.