Робин Доналд - Слезы в раю

— Я существо не очень-то общественное, — откровенно и серьезно сказала она. — Семья — вот единственное, что мне в действительности нужно. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ее создать. Если мы будем терпеливо относиться друг к другу, мы обязательно сумеем это сделать.

— Терпение… — Он неожиданно ослепительно улыбнулся ей. — Хотя эта добродетель давно вышла из моды, но мне она нравится. Давай пообещаем быть всегда терпеливыми друг к другу, Кэндис.

Неожиданно почувствовав глупое смущение, она улыбнулась ему в ответ. У нее было такое ощущение, словно они пообещали друг другу гораздо больше, чем просто терпение, но вновь зазвонил телефон, и больше они к этому разговору не возвращались. Чувствуя безотчетную радость, она стала собирать вещи, чтобы лететь на Фалаиси.

Только тогда, когда они уже преодолели половину пути и летели над морщинистой гладью Тихого океана, она наконец решилась спросить его, знает ли что-нибудь Стефани обо всей этой истории.

Сол оторвался от бумаг, аккуратная стопка которых ждала его в салоне, обставленном в деловом стиле — что-то вроде удобного кабинета и зала для совещаний, и уточнил:

— О том, что ты ее сестра?

Она кивнула.

— Да. Я сказал ей об этом перед тем, как вылететь к тебе.

— И что она на это сказала?

Он нахмурился — то ли от нетерпения, то ли от раздражения, она не поняла. Его длинные пальцы крепко стиснули авторучку.

— Она, конечно, была страшно удивлена, узнав об этом, но, привыкнув к мысли, что у нее есть сестра, решила, что ей это даже нравится.

— Она знала о том, что она приемная дочь?

— Разумеется, — решительно сказал он. — Она знала все обстоятельства своего рождения, знала о том, что ее родители умерли, и даже о том, что ее мать покончила с собой.

— Понятно. А ты знал нашу мать? — вдруг спросила она.

— Да, — произнес он медленно, закрывая ручку. — Я видел ее всего один раз, когда мне было лет четырнадцать.

Она затаила дыхание. Она разговаривала с другими людьми, которые знали ее мать, но ей почему-то хотелось услышать, что скажет о ней Сол. Он, видимо, тоже понял это, так как внезапно задумчиво произнес:

— Такая маленькая, примерно твоего роста, и в ней было что-то такое же привлекательное, как в тебе, как бы это сказать, какая-то земная чувственность, лишенная всякой искусственности, что-то, чего она и сама не понимала и даже не осознавала. Она была еще тише, чем ты, застенчивая, даже робкая. Она понравилась мне, но я не удивился, когда услышал, что она покончила жизнь самоубийством.

— Наверное, она была в страшном отчаянии, — печально сказала Кэндис.

Он снова снял с ручки колпачок.

— Я думаю, что со смертью моего дяди разум ее несколько помутился. Горе делает с людьми странные вещи, и даже мне, четырнадцатилетнему мальчику, было ясно, что она готова была целовать землю, по которой он ступал.

— Когда я узнала обо всем этом, — начала она осторожно, — я не могла понять, как же можно покончить жизнь самоубийством, когда у тебя есть ребенок.

— И оставить Стефани, так же как она когда-то оставила тебя?

Она закусила губы. Она могла бы уже не удивляться его проницательности, но каждое новое ее проявление заставало ее врасплох.

— Мне кажется, что она искренне считала, что так будет лучше для тебя. Я очень сильно сомневаюсь, что родителям легко решиться на такое — отдать своего ребенка. К тому же, давай говорить откровенно, Кэндис, большинство приемных родителей обожают своих детей, и то, что случилось с тобой, это какое-то трагическое стечение обстоятельств, которое бывает не так уж часто.

Она кивнула.

— Я знаю, — согласилась она, — по крайней мере головой я это понимаю. Просто мне немножко трудно примирить это с моими чувствами, вот и все.

Она отвернулась, прежде чем разговор зашел слишком далеко, и сделала вид, что смотрит в окно, но все это время чувствовала, как он внимательно наблюдает за ней. Вскоре, однако, он вернулся к своим бумагам, оставив ее наедине с грустными мыслями.

Их самолет приземлился ярким прозрачным вечером, сразу после захода солнца. Интересно, подумала она, будет ли Стефани встречать их? Она пришла, но не одна, а вместе с незнакомой Кэндис супружеской парой.

— Познакомься, это мой двоюродный брат и его жена, — сказал Сол и улыбнулся. — Они предложили, чтобы до дня нашей свадьбы ты пожила у них. Грант всегда придает большое значение тому, чтобы все приличия были соблюдены. Наверное, это идет еще от его бабки — очень суровой и строгой по части соблюдения условностей француженки, — которая его воспитывала.