Лора Бекитт: Девадаси

Киран приходил к ней раз в три-четыре дня и проводил с ней ночь. Перед этим они немного разговаривали и он играл с Аминой. Он односложно отвечал на вопросы Амриты и не стремился посвящать ее в свои дела.

Все чаще молодой женщине казалось, что его интересует только ее тело, а она просто отрабатывает свое содержание. Она желала жить другой жизнью, ей хотелось большего. Душевного взаимопонимания, тепла семейного очага, настоящей любви.

Амрита часто размышляла о том, что погубило ее чувство — перемены, происшедшие с Кираном и с ней самой, или просто время, — и не находила ответа.

Между тем жителей Калькутты ожидали тревожные события. Новый формальный правитель Бенгалии, наваб Мир Касим, которому надоело быть марионеткой в руках английских завоевателей, вознамерился стать настоящим хозяином страны. Он долго и тайно готовился к перевороту, привлекая на службу не только мусульман и индийцев, но и европейских авантюристов всех наций и мастей. Ударной силой армии был отряд из пятидесяти французских артиллеристов, которыми руководила лютая ненависть к англичанам.

Мир Касим захватил столицу Бенгалии Муршинабад, после чего двинулся на Калькутту.

За годы спокойной жизни англичане, отвыкнув от угрозы нападения и сражений, потеряли бдительность. Все думали только о том, как разбогатеть, а не о том, чтобы защищать город. Как и девять лет назад, форт оказался не готов к обороне. В главной стене были пробиты бреши, чтобы дать приток воздуха в товарные склады, часть пороха отсырела, множество пушек заржавело. Гарнизон насчитывал всего двести человек, из них сорок пять англичан, остальные — индийцы.

В результате было решено оборонять только Белый город. Судьба живущих в Черном городе туземцев никого не волновала.

Слухи, особенно тревожные, распространяются быстро: из Калькутты началось массовое бегство индийцев, которые, волоча свой нехитрый скарб, несметными потоками хлынули в близлежащие деревни.

Купец, занимающий нижний этаж дома, в котором жили Амрита и Амина, медлил, не решаясь оставить свое имущество. Медлила и Амрита. Она ждала Кирана, а его все не было. Наконец молодая женщина не выдержала и послала служанку к Таре и Камалу — узнать, собираются ли ее друзья покидать город. Девушка быстро прибежала назад и сказала, что Тара и Камал еще не решили, уйдут они или нет: им было жаль покидать дом и оставлять вещи, особенно те, что предназначались для выступлений. Они обещали зайти за Амритой, если соберутся бежать.

Молодая служанка просила отпустить ее вместе с родителями, которые уезжали из Калькутты, и женщина согласилась.

Амрита собрала самое необходимое и расхаживала взад-вперед по комнате, то и дело спускаясь вниз или выглядывая с балкона до тех пор, пока не услышала далекую, но зловещую барабанную дробь, напоминающую приближающуюся грозу. То были барабаны войска Мир Касима, которое двигалось к Калькутте по опаленной солнцем равнине.

Амрита взяла дочь за руку и, на ходу успокаивая ее, выбежала на улицу.

Она чувствовала, как холодеет внутри, ей казалось, что она видит страшный сон. Спокойная, безоблачная жизнь не могла претерпеть такие изменения в столь непостижимо короткий срок!

Полагая, что поступает правильно, Амрита поспешила к дому Кирана.

Она увидела доверху нагруженную вещами повозку, вокруг которой суетились слуги, и спросила, где можно найти хозяина.

— Господина нет дома, — ответили ей, — но вы можете поговорить с его женой.

Вскоре Амрита увидела миниатюрную женщину, немногим младше ее самой, закутанную в сари. Возле нее стояли два мальчика. Третьего ребенка она держала на руках.

Сыновья Кирана. У Амриты сжалось сердце.

— Где ваш муж, госпожа? — осмелилась спросить она.

— Его нет, он уехал в имение, — взволнованно ответила та. — Он велел нам перебираться в Белый город. Сказал, что нас пропустят в крепость.

Амрита встретилась с ней взглядом. Мадхур смотрела внимательно, тревожно. С пониманием.

— Хотите пойти с нами? — спросила жена Кирана.

Амрита покачала головой и повернула назад.

Куда идти? Она побежала в Черный город, к Таре и Камалу. Если они не успели покинуть свой дом, то возьмут ее с собой.

Ее ожидало разочарование. На улице царило оживление, как в разворошенном муравейнике. Те, кто не успел покинуть город, бежали. Мужчины, женщины, дети метались, изнемогая под грузом поклажи. Ревели волы, которых спешно запрягали в повозки, плакали младенцы. Издалека доносился грохот орудий.