Кристин Ханна - Всё ради любви

— Цветы замечательные, — сказала Лорен, протягивая к нему руку. Он взял ее в свою, и девушка почувствовала, что она холодна.

Дэвид кивнул.

Миссис Хейнз наклонилась к Лорен, ласково, с величайшей заботой убрала волосы с ее лица.

— Ты очень храбрая девочка. Теперь я понимаю, почему Дэвид так сильно любит тебя.

Год назад такие слова осчастливили бы Лорен. А сейчас она смотрела на миссис Хейнз, не зная, что ей сказать.

— Ладно, — проговорила та, — оставлю вас одних. — Стук ее каблуков по полу прозвучал как череда выстрелов. Она вышла из палаты, и дверь за ней со щелчком закрылась.

Дэвид снова поцеловал Лорен. На этот раз поцелуй был настоящим.

— Я подписал бумаги, — сказал он.

Лорен кивнула:

— Странное ощущение… вот так, одной росписью, отказаться от него. Но ведь у нас нет выбора, правда?

— А что мы можем сделать?

Он с явным облегчением вздохнул и улыбнулся.

— Это верно.

Лорен было так мучительно смотреть на него, что она закрыла глаза.

— Я немного посплю.

— Ладно. Мы с мамой сейчас поедем за покупками к новому учебному году. Тебе что-нибудь нужно?

Новый учебный год. Она совсем забыла об университете.

— Нет.

Он чмокнул ее в щеку, погладил по лицу.

— Приеду завтра после обеда.

Лорен наконец-то решилась взглянуть на него.

— Хорошо.

— Я люблю тебя, — сказал Дэвид.

Эти слова переполнили чашу, и Лорен разрыдалась.

Энджи и Конлан ждали в палате пятьсот семь. Энджи сидела в массивном кресле, Конлан — на стуле, рядом с ней. Он каждые несколько минут смотрел на часы, но ничего не говорил.

— Она передумала, — прошептала Энджи, чувствуя, что пора взглянуть правде в лицо.

— Мы этого не знаем, — возразил Конлан, но по его голосу она поняла, что он думает так же.

Время шло. Стрелка мерно передвигалась по циферблату.

Дверь открылась неожиданно. В палату вошла медсестра. В руках у нее был голубой сверток.

— Мистер и миссис Малоун?

— Да, это мы, — взволнованно ответил Конлан, вставая.

Медсестра, улыбаясь, подошла к Энджи, передала ей в руки сверток и вышла.

Малыш был просто чудесным — розовый, с крохотным, как кулачок, личиком. Он то и дело причмокивал губками и смешно морщился. На макушке четко выделялась прядь рыжих волос.

У Энджи закружилась голова, как при стремительном падении. Вся любовь, которую она так долго держала в себе, вырвалась наружу. Она осторожно поцеловала малыша в бархатистую щечку и вдохнула его младенческий аромат.

— Ах, Кон, — прошептала она. — Он так похож на Лорен.

— Даже не знаю, что сказать. Никак не могу опомниться.

Энджи посмотрела на мужа. Вид у Конлана был растерянный. Энджи поняла — Кон все еще не мог поверить, что у них теперь есть ребенок. Страх потери не оставил его. Что ж, значит теперь из них двоих сильной должна стать она.

— Положись на меня, — сказала Энджи, гладя мужа по руке. — Я сильная, я рядом. Что бы ни случилось, мы вместе. Все будет хорошо, поверь мне.

Лорен выдержала целые сутки, не видя своего сына. Она решила не давать себе ни малейшего шанса. Едва в палату входила медсестра, она тут же говорила: «Я биологическая мать, все вопросы насчет ребенка решайте с Малоунами» — прежде, чем та успевала раскрыть рот.

К концу следующего дня она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы возненавидеть роддом. Кормили здесь ужасно, обстановка была убогой, телевизор показывал всего два-три канала. Но хуже всего было то, что она слышала звуки, доносившиеся из детской. Каждый раз, когда плакал ребенок, у нее на глаза наворачивались слезы. Она заставляла себя в тысячный раз перечитывать университетские проспекты, но это не помогало. Ее слух все равно улавливал пронзительные крики новорожденных младенцев. Время от времени она против своей воли начинала думать о своем сыне как о Джонни, и тогда она зажмуривалась, сжимала кулаки и повторяла: «Они позаботятся о Джонни…»

Ей было очень тяжело, но она справилась бы со своими переживаниями, если бы накануне вечером ее не навестила Энджи.

Лорен дремала, она слышала шум, доносившийся с улицы, и убеждала себя, что это убаюкивающий шум океанского прибоя.

— Лорен?

Она думала, что пришла дежурная медсестра или нянечка, заглядывавшая в палаты, прежде чем выключить свет. Но это была Энджи.

Выглядела она ужасно: осунувшаяся, с запавшими и покрасневшими глазами. Как она ни старалась, улыбка у нее получилась жалкой. Они долго разговаривали. Энджи расчесала Лорен волосы, принесла воды, а напоследок сказала ей, ради чего и пришла: