Кэтрин Блэр: Битва за любовь

— Легкие как будто промылись, хорошо кричит! Пусть им займется горничная. Теперь с ним все в порядке.

Леон взял ребенка на руки и понес к дому. Сразу осунувшийся, серый, он молча шагал, а за ним, еле успевая, семенила Луиза, придерживая болтающиеся ноги Тимоти, как будто бы ни одна часть его тела не могла остаться без поддержки.

Кэтрин не сразу попыталась подняться на ноги — была слишком обессилена. Она не плакала, но когда подняла глаза на Филиппа, они наполнились слезами. Это был не тот Филипп, которого она знала; он был бледен и растрепан, его глаза совсем почернели, когда он склонился над ней. Почти бессознательно он сунул пальцы в нагрудный карман, чтобы достать платок, но, пожав плечами, опустил руку. Еще раньше он сбросил пиджак, и сырая рубашка облепила его торс. Не найдя платка, он кончиком пальца осторожно вытер слезинку с ее лица. Потом его рука скользнула ей под шею, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Вы пережили сильный шок, — сказал он, — и вам нужно лечь. Я сейчас схожу за лекарством и оставлю успокоительное для ребенка, а вам, я думаю, лучше всего принять английское лекарство — крепкий сладкий чай.

Кэтрин тонким голосом проговорила:

— Если бы вас тут не было…

— Его бы кто-нибудь другой спас; сад был полон людей.

— Садовники не умеют плавать, а гости пожилые.

— Да вы сами бы вытащили его.

— Но вы были на месте, чтобы оживить его. Если бы не вы…

— Вы напрасно мучаете себя. Когда он проснется, с ним будет все прекрасно. Нужно спустить воду из бассейна, вычистить его и снова залить, а велосипед высушить и почистить. У него должен быть тот самый велосипед, и он должен найти его на своем обычном месте. Я сам скажу об этом Брюлару.

— Теперь Тимоти будет еще больше бояться учиться плавать, — печально проговорила она.

— Мы его убедим, что падать в воду, разогнавшись на велосипеде, — замечательная штука, если бы он умел плавать. Я вас уверяю, что никаких плохих последствий не будет. За этим мы проследим.

Они дошли до патио, где несколько гостей возбужденно разговаривали. Один из мужчин пошел им навстречу.

— Вам помочь, Филипп?

— Позовите горничную, мой друг. Мадам нужно отвести в ее комнату. А мне, — он с улыбкой посмотрел на свои брюки, — мне нужно скорее ехать домой и переодеться. У меня, наверное, уже собрались пациенты и ждут приема. Может быть, вы найдете Антуана. Скажите ему, чтобы он подошел к моей машине.

Филипп тихо сказал Кэтрин:

— Сладкий крепкий чай! Вы запомнили? — вдруг добавил он по-французски. — Я заеду попозднее. Вы не должны ни о чем думать — только отдыхать. Договорились?

Она слабо кивнула:

— Спасибо, Филипп. Спасибо… от всего сердца.

Его пальцы на мгновение сжали ее руку, и он повернулся к горничной, которая как раз вышла из дому:

— Ребенок в постели? Хорошо! Отведите мадам в ее комнату. Сейчас Антуан принесет снотворное для ребенка.

Кэтрин шла сама без помощи горничной! Она чувствовала себя странно, но слабость прошла. Она сказала горничной, что выпьет чаю, и пошла в комнату Тимоти.

Сухой, растертый, он лежал в белой кроватке и выглядел совершенно нормальным, только ему было не время лежать, и глаза были закрыты. Она наклонилась к нему, и он посмотрел на нее. Ничего не говоря, она коснулась губами его щеки, и он вздохнул.

— Какой я неумеха! — заговорил он своим мальчишеским дискантом. — Тетя Люси сказала мне… — он опять вздохнул: — Я устал.

Антуан подошел к Кэтрин:

— Мсье доктор прислал эти таблетки, мадам. Он сказал дать только одну, но если он будет беспокоен, то еще одну через два часа.

Она взяла у него таблетку и стакан. И только в этот момент она осознала, что Леон все время стоял в ногах кроватки. Он подошел с другой стороны, наклонился и, приподняв, посадил Тимоти, чтобы Кэтрин могла сунуть таблетку в рот ребенка и дать ему запить. Потом он опустил его на подушку и подоткнул простыню.

— Ему не понадобится вторая таблетка, — сказала она. — Мы лучше оставим его одного, пусть засыпает.

Луиза, которая не отходила от кроватки, тут же прошептала:

— Я буду заглядывать каждые десять минут. Мсье доктор…

— Да, я знаю. Я буду у себя в комнате. Позовите меня, если он будет плохо спать.

Леон открыл дверь, пропустил ее в комнату и вошел вместе с ней, сказав почти бесцеремонно:

— Вы вся мокрая, лучше бы переодеться. Я тут посижу и подожду вас.

Он прошел через арку в соседнюю гостиную и сел в кресло лицом к балкону. Кэтрин стащила с себя платье и надела синий шелковый халат. Горничная принесла поднос с чаем.