Эйлин Гудж: Сад лжи. Книга 1

Как раз напротив ее кровати висела та же картина, что и в первой палате. Окровавленные разверстые ладони. Поднятые к небу полные муки глаза. На груди кровавый рубец, напомнивший ей об ярко-красном рубце над левым коленом Никоса.

Проваливаясь в сон, Сильвия снова подумала о своем любовнике. Ей вспомнился тот первый день. Она была уверена, что человек, с которым она договаривалась насчет места разнорабочего, будет либо пожилой, либо, наоборот, совсем еще юный — и в том и в другом случае призыву в армию они не подлежали. Но вот она открывает дверь черного хода, и на пороге стоит Никос. Сейчас она видит его перед собой так же ясно, как и тогда. Шел дождь, и башмаки у него были мокрые и грязные. Вначале только это и бросилось ей в глаза. Как непохожи эти тяжелые, рабочие, с высокой шнуровкой башмаки на изящные черные и лоснящиеся подобно шкуре морского котика туфли Джеральда из магазина итальянской обуви. Вновь прибывший сразу наследил на безупречно чистом кафельном полу кухни. Он слегка прихрамывал, и она еще тогда подумала, что его демобилизовали по ранению.

Потом она подняла глаза и увидела коренастую фигуру в потертом плаще цвета хаки, шапку черных курчавых волос с блестящими капельками дождя, черные круглые, похожие на две полные луны, глаза и гладкую кожу лица, от которой, казалось, отражается свет. Сеть мелких морщинок разбегалась от уголков глаз. «А ведь ему вряд ли больше тридцати», — подумала она тогда.

Человек протянул руку, и она пожала ее. Огромная, сильная ладонь с задубевшей кожей, черные курчавящиеся на запястье волосы. Как отчетливо она это запомнила. Сильвия, не отрываясь, смотрела на эту руку, словно остолбенев, не в силах встретиться глазами с его черными пронзительными буравчиками.

Он снял плащ, и она увидела маленький треугольник черных волос в вырезе рубашки тоже цвета хаки на его широкой груди. До сих пор она еще ни разу не видела, чтобы человек был таким волосатым. На теле Джеральда волос почти не было, если не считать жиденького кустика между ногами. Что касается рук, то они у него слишком малы для человека его роста, гладкие и изящные, словно руки женщины. Порой муж напоминал ей оперного тенора (он очень любил оперу), мужчину с грудью колесом и мягкой женственной грацией, порхающего по сцене.

— Меня зовут Никос Александрос, — прогудел вошедший и добавил, обнажив в улыбке ослепительные зубы: — У вас есть работа? Хорошо! Тогда вы мне работаете.

Она нашла его ломаный английский странно очаровательным.

Сильвия узнала: родом он с Кипра, был моряком на британском танкере, торпедированном возле Бермудских островов, шесть дней дрейфовал на плоту без пищи и пресной воды. Он оказался одним из счастливчиков, кому удалось спастись и выжить, несмотря на то что его тяжело ранило в ногу.

Единственное, чего она не могла понять, так это почему у нее вдруг перехватило горло.

— Да, я думаю, вы сумеете справиться с работой у нас. Вы выглядите весьма… — она совсем было собралась сказать «сильным», но внезапно передумала, заключив: — умелым.

Никос ухмыльнулся и снова потряс ее руку. Прикосновение этой теплой шершавой ладони оказало на нее странное воздействие. Она почувствовала одновременно испуг и приятное возбуждение, что до этого произошло с ней лишь однажды. Тогда ей было четырнадцать, и вечером, подойдя к окну, она увидела в доме напротив обнаженных мужчину и женщину, обнимавшихся на диване. Сильвия быстро опустила штору, но все же успела увидеть достаточно, чтобы ощутить жар и дрожь в своем теле, будто у нее поднялась температура.

Никос работал у них целый год, и каждый раз, когда он оказывался рядом, она испытывала то же самое ощущение. Часто Сильвия наблюдала исподтишка, как он чинит водосточную трубу или копает в саду ямы для ее розовых кустов, — грудь обнажена, рубашка завязана узлом на талии, на смуглой, лоснящейся от пота спине ходуном ходят мышцы. И снова и снова накатывало на нее тайное возбуждение, которого она так стыдилась. Интересно, думала она, что бы она почувствовала, если бы он ее поцеловал. Она представляла себе, как эти большие грубые руки гладят ее тело. С чувством вины она старалась отогнать от себя эти мысли. Другие женщины, имея такого мужа, как у нее, держались бы за свое счастье обеими руками. И как же она смеет смотреть на кого-то еще?

Однако бороться со своими фантазиями она была не в силах. Принимая ванну, она вдруг чувствовала приятное возбуждение от струения теплой воды между ногами — ее пронзало горячей стрелой желания. Во время послеобеденного отдыха ей часто снилось, что Никос лежит рядом с ней под пологом и туго накрахмаленные полотняные простыни с ручной вышивкой пропитаны его потом. Эти простыни Джеральд специально заказывал в Ирландии. Затем она просыпалась — в окно сквозь занавеси пробивались лучи солнца, и Сильвия долго смотрела на высокие резные столбики кровати, охваченная смутным желанием. Порой, все еще в полусне, она «отдавалась» Никосу, удовлетворяя свою страсть. Правда, потом еще больше ненавидела себя за это.