Татьяна Лунина - Территория отсутствия

— Не сомневаюсь, Татьяна Иванна, что у вас умная и красивая дочь, — льстила дама, подставляя опухшее лицо чутким пальцам хирурга. — Думаю, ей будет несложно поработать переводчицей. Деньги никому не бывают лишними, а для молодой девушки это еще и шанс неплохо устроить судьбу. Сами знаете, какая у нас страна, бежать отсюда надо, бежать без оглядки! У меня вот дочка в Афинах живет, за грека вышла. Грек, конечно, не швед, — со вздохом признала теща эллина, — но я за нее все равно спокойна: и муж неплохой, и живут, как белые люди. А что вы хотите, — риторически вопросила она, — граждане мира! Да и культура древнейшая, не нашей чета, — выдала под завязку «просвещенная» дама.

Так Маша перешла от теории к практике и познакомилась с Пьетро Корелли, сорокалетним адвокатом из Рима. Спустя десять месяцев получила на руки диплом и принялась за копейки трубить научным сотрудником в Пушкинском музее, облизываясь на недоступные шедевры. Чтобы не разбазаривать свободное время и выбросить из головы канувшего как в воду закордонного юриста, молодой специалист всерьез занялась языками, к которым оказалась способной. Основательно подчистила английский, принялась за немецкий, а когда соблазнилась французским, в Москву нагрянул Пьетро. После ужина в «Национале» они поднялись в его номер, а утром Маша Далекова согласилась стать Марией Корелли. Фамилия звучная, будущее заманчиво, секс приводит в восторг обоих — она воспарила в небеса и поверила, что третий — это последний и на всю оставшуюся жизнь. Дома объявила, что Бог любит троицу, и пригласила родителей в ресторан для знакомства с будущим зятем.

В тот февральский вечер падал снег и серебристым покрывалом укутывал землю. Было безветренно, морозно. Договорились встретиться в семь. За Машей обещал подъехать потерявший голову итальянский жених. Родители добирались своим ходом: мать — с Красносельской, отец — с Беговой, где тренировал своих неуемных жокеев. Влюбленные проторчали на морозе сорок минут, и окончательно окоченевший от русского холода Пьетро предложил, наконец, сесть за столик и ждать будущую родню в тепле. Они выпили по бокалу красного вина, не притронулись к шампанскому, перекурили, строя грандиозные планы, а к исходу второго часа Маша забеспокоилась не на шутку. Вяло поклевала закуски и после двух с половиной часов ожидания поняла, что родители не объявятся вовсе. Извинилась за необязательных родственников, попросила отвезти домой. Сердце сжимало предчувствие беды.

В комнатах было темно и тихо. Она щелкнула выключателем, сбросила шубку, прошла в гостиную, включила телевизор. По московской программе выдавали городские новости, какой-то гаишник возмущался безответственностью пьяных водителей, ведущей к авариям на дорогах, в кадре показывали битую «Волгу». И вдруг Маша увидела на экране лицо матери, залитое кровью, а рядом, на снегу — дубленку отца и что-то бесформенно темное под ней.

— Мань, приехали, — прервал воспоминания бодрый голос, — просыпайся!

— Я не сплю.

— Неужели? А я решил, что ты бессовестно дрыхнешь.

Она молча открыла дверцу и вышла из машины, следом вывалился довольный Елисеев.

— Надо же, — беззаботно удивился он, — а здесь почти ничего не изменилось, ты посмотри!

— Еще насмотрюсь.

— Слушай, да что с тобой сотворили эти макаронники?! Ты хоть оглянись вокруг, мы же выросли тут! Неужели в тебе ничего не дрогнуло?

— Все мы родом из детства, — она взяла чемодан из рук водителя, — но это совсем не означает, что надо дрожать. Спасибо, что подвез. Позвони, если будет желание. Телефон, надеюсь, помнишь. А сейчас, извини, я устала, — и невозмутимо направилась к подъезду.

Поднялась на третий этаж, долго копалась в сумке, отыскивая ключ, вставила, наконец, в замочную скважину, распахнула дверь, переступила порог, стараясь крепче держаться на ногах, поставила чемодан под вешалку. Медленно прошла в кухню, опустилась на плетеный стул, бездумно уставилась в замызганное окно. Над ухом противно жужжала здоровая черная муха. Хозяйка вспомнила «Делос», вытащила из сумки сигареты и начала обкуривать мерзкое насекомое, кружившее по чужой кухне, как по своей. После бесплодных усилий выкурить нахалку Мария раздавила в пепельнице окурок и принялась внимательно разглядывать гладкую поверхность стола, тупо рисуя круги. Через пару минут на серый пластик шлепнулась крупная соленая капля, ставшая центром все новых и новых геометрических фигур, старательно выводимых указательным пальцем…