Кристин Ханна - Ночная дорога

— Что может случиться? Ты шутишь? Там… там опасно, Майлс. До сих пор нам удавалось ограждать их от бед, но старшие классы — совсем другое дело.

— Тебе придется немного ослабить вожжи, сама знаешь.

Он все время твердил ей одно и то же. Она часто слышала этот совет и от других людей, причем много лет. Ее критиковали за то, что она слишком крепко держит в руках бразды правления, полностью контролирует каждый шаг своих детей, но она не понимала, как может быть иначе. С той минуты, когда она решила стать матерью, для нее началась эпическая битва. Она перенесла три выкидыша, прежде чем у нее родились двойняшки. А до этого из месяца в месяц, с наступлением каждого цикла, она погружалась в серую, мутную депрессию. Затем случилось чудо: она снова зачала. Беременность проходила трудно, над ней все время висела угроза выкидыша, поэтому она оказалась прикованной к кровати почти на полгода. Каждый день, лежа в постели и рисуя в воображении своих малышей, она представляла, что участвует в войне, где победит тот, у кого сильнее воля. И она держалась изо всех сил.

— Пока не буду, — наконец сказала она. — Им всего четырнадцать.

— Джуд, — вздохнул он, — хоть чуть-чуть. Это все, что я прошу. Ты каждый день проверяешь их домашние задания, присматриваешь за ними на всех танцах, организуешь все школьные вечера. Ты готовишь им завтрак и возишь повсюду, куда им надо. Ты убираешь у них в комнатах и стираешь их одежду. А стоит им забыть о своих обязанностях по дому, ты тут же найдешь им оправдание и все сделаешь за них сама. Они не зверьки из Красной книги. Дай им немного свободы.

— Так от чего мне отказаться? Если я перестану проверять домашние задания, Миа перестанет их выполнять. Или мне, быть может, больше не звонить родителям их друзей, чтобы проверить, идут ли они туда, куда сказали? Когда я училась в старших классах, у нас каждую неделю были пивные вечеринки, и две мои подружки залетели. Сейчас такое время, что нужно еще больше за ними следить, поверь мне. За четыре года может случиться все что угодно. Я должна их защитить. Как только они поступят в колледж, я отдохну. Обещаю.

— Правильный колледж, — поддел он ее, но оба знали, что на самом деле никакая это не шутка. Двойняшкам предстояло еще четыре года отучиться в старших классах, а Джуд уже начала подбирать колледж.

Она посмотрела на мужа, всем сердцем желая, чтобы он ее понял. Он считал, что она чересчур много занимается детьми, и Джуд понимала его, но она, став матерью, не понимала, как можно относиться к родительским обязанностям легкомысленно. Она не могла допустить, чтобы ее собственные дети выросли, как она — без любви.

— Ты совершенно на нее не похожа, Джуд, — тихо произнес Майлс, и она почувствовала, что любит его еще больше за эти слова. Она прижалась к нему; они вместе наблюдали, как разгорается день, а потом Майлс сказал: — Пожалуй, пора идти. В десять у меня операция.

Она крепко поцеловала его и прошла вместе с ним в дом. Приняв наскоро душ, она высушила свои светлые волосы, нанесла на лицо совсем немного тонального крема и надела потертые джинсы и кашемировый свитер. Выдвинув ящик комода, достала два небольших свертка — по одному для каждого ребенка. Взяв свертки, она вышла из спальни в широкий коридор, отделанный в голубовато-серых тонах. Лучи утреннего солнца проникали во все окна от пола до потолка, и этот дом, построенный в основном из стекла, камня и экзотических пород деревьев, казалось, светился изнутри. На первом этаже, куда ни посмотри, повсюду можно было увидеть хвастливо выделявшийся неповторимый элемент декора. Джуд четыре года провела в тесном сотрудничестве с архитекторами и дизайнерами ради того, чтобы создать красивый дом, воплотив свои мечты.

Но на втором этаже все было иначе. Здесь, наверху, над парящей лестницей из камня и меди, раскинулось детское королевство. Огромная комната для развлечений, оснащенная телевизором с большим экраном и бильярдным столом, доминировала в восточном крыле дома. Кроме того, там же располагались две просторные спальни, каждая с отдельной ванной.

Джуд стукнула для проформы в дверь комнаты дочери и сразу вошла.

Как она и предполагала, ее четырнадцатилетняя дочь раскинулась поверх одеял на широкой кровати и спала. Повсюду валялась одежда, словно шрапнель после взрыва, наваленная горой и разбросанная по углам. Миа находилась в активном поиске своей индивидуальности, и каждая новая попытка ее обрести требовала радикальной смены гардероба.