Вера Колочкова - Ключи от ящика Пандоры

– Ну, так и не говори тогда, если не знаешь.

– А отчим у меня тоже был. Но ничего такого – даже близко.

– Повезло, значит. Я ж говорю – везучая. А надо мной прямо какой-то рок в этом смысле висит. Школу окончила, мать с отчимом сели напротив – рожи умильные, как на картинке про хороших родителей, – спрашивают: ну что, доченька, как будешь в жизни определяться? Пора и самостоятельную жизнь начинать. Учиться, работать пойдешь? Хотя в нашем поселке ни техникумов, ни институтов не имеется, да и работы никакой нет. Может, в город поедешь? Кивнула – да, мол, конечно. Я по натуре девчонка тихая была, стеснительная, да еще и внутри страшно запуганная. Но, в общем, поняла, что как ни крути, а сваливать надо. Вырастили, выкормили, долг родительский исполнили, все, лавочка закрывается. Дальше сама, как хочешь. С глаз долой из сердца вон. Приехала в город с чемоданчиком. А дальше уже и вспоминать не хочется…

Ольга вяло махнула рукой, отвернулась к окну, провела пальцем по запотевшему стеклу. Там, за окном, уже собирались сумерки. Мимо, в туманной мороси, проносились машины, коротко освещая их лица светом фар. Ирина слышала, как в сумке слабо пищит мобильник, но достать не решилась, боясь нарушить поток откровения. Знала, что продолжение грустного рассказа будет. А иначе – зачем подруга решилась…

– Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю… Ну, если уж начала…

Ольга села прямо, глянула на себя в зеркало заднего вида, провела подушечками пальцев под глазами. Вытянув нижнюю губу, подула себе в лицо, мелко тряся головой. Нервно сглотнув, продолжила:

– С вокзала позвонила знакомой девчонке – она в городе квартиру снимала. Попросилась переночевать, говорит – приезжай. Просидели всю ночь, бутылку вина выпили. Ну, она тогда мне немножко мозги вправила, конечно. В институт, говорит, поступать хочешь? Ага, давай, а жить на что будешь? На стипендию? А за учебу платить? Нет уж, милая, эти прекрасные удовольствия не для нас. Единственное, что могу для тебя сделать, – на пару эту квартиру снимать. Свою половину арендной платы уж как-нибудь заработаешь. Я обрадовалась – конечно, мол, заработаю! Завтра же работу искать пойду! Она усмехнулась – ну-ну… Все работодатели только и ждут, когда к ним девушка Оля со школьным аттестатом придет. Разве что к азиатам на рынок подашься, шмотками торговать. Так у них много не заработаешь, еще и должна останешься. Я на нее смотрю, глазами хлопаю – а где работу найти? Посоветуй. А она мне – там же, где и все, не одна, мол, ты умная сюда приезжаешь со школьным аттестатом в чемоданчике. В общем, чего там долго рассказывать – попала я туда, куда все такие же дурочки неприкаянные попадают. К мамке.

– К какой мамке?

Ольга усмехнулась, посмотрела на нее спокойно, чуть насмешливо:

– А сама не понимаешь? Хотя да, ты у нас девушка из другой оперы, шибко правильная, никакой жизненной грязью и близко не тронутая. В бордель я попала к мамке, вот куда! Привлекательная была особа, с двумя высшими образованиями. По одному – психолог, по другому – юрист. Очень грамотно свой бордель организовала и девочек брала только свеженьких, глупеньких, чтоб на них печать древней профессии и близко не просматривалась. Между прочим, там даже конкурс своеобразный был. И клиенты все исключительно положительные, не шушера какая-нибудь.

– О боже… Как же так, – только и смогла пролепетать Ира, прикрывая рот ладонями.

– Да ладно, смотри, в обморок не упади. А то вообразишь себе. Ничего страшного со мной не случилось, всего пару недель поработать пришлось. Хотя, знаешь, хватило. Так уж получилось, что именно Самсонов меня оттуда и вытащил. Представляешь, всего тридцатым по счету клиентом оказался!

– Тридцатым?!

– Думаешь, это такая большая цифра? Да бог с тобой. Я еще тогда их по головам считала. Мне казалось, это отвлекает как-то. Особого рода драйв, как истязание-самозащита. Пока считаешь, кажется, что выберешься. Глупо, конечно. Ну, вот. Именно тридцатым клиентом он и оказался. Можно сказать, юбилейным. Влюбился, зараза, почти как в фильме про «красотку», помнишь? Хотя какая из меня красотка была? Да и Самсонов еще не был таким, каким ты его сейчас знаешь. Веселый был, жизнерадостный, готовый весь мир спасти. Планов – громадье. Даже не спросил, люблю я его, нет ли. Теперь-то я знаю, что он через это «спасение» по-своему самоутвердился.

– Ну почему же? Сама же говоришь – любил.

– А любовь разной бывает, Ирочка. Твой одной любовью любит, а мой – другой.