Сьюзен Айзекс: Волшебный час

— Кухарка-то и вызвала полицию.

— По портативному телефону?

— Нет. Она заявила, что не хотела ни к чему прикасаться на месте преступления. Звонила с кухни.

«Та-ак, — подумал я, — что ж это за убийство?» На неумышленное убийство в припадке ревности или ярости не похоже. Тем более отпадает версия самоубийства, какие обычно сопутствуют, скажем, ограблению.

Я понимал, что сначала нужно изучить все материалы расследования: заключение токсиколога, серолога, фотографии и видеосъемку вскрытия. Но мне не терпелось вычислить, что за тип преступник или преступница (а я — «бипрофильный» детектив, иными словами, разбираюсь в преступных мотивах мужчин так же сносно, как и в мотивах женщин).

Одним словом, ясно, что речь не может идти о каком-нибудь импульсивном кретине, в припадке безумия выдернувшем из ограды стальной прут и истыкавшем Сая в решето. Нет, этот убийца все прекрасно организовал, разработал план, принес с собой оружие и забрал его обратно, исполнив задуманное. Он столь же умело обставил свое бесшумное и невидимое исчезновение. А раз он не оставил никаких улик, значит, действовал вполне хладнокровно.

И вот еще что поразило меня буквально с первой минуты, как я увидел труп: убийца был с умом, но без сердца. Я всегда обращал внимание на отношение преступника к жертве: это о многом говорит. Судя по всему, психопатом здесь и не пахло. Нужно было, конечно, подождать результатов вскрытия, но никакого явного надругательства над трупом не было: ни жутких ритуальных знаков, ни «расчлененки». Иначе говоря, убийца был жесток, но он не был садистом и не стремился кого-либо запугать. Вот почему он не отстрелил жертве гениталии, не всадил пулю в кишки или в глотку. Сай был убит издалека, в спину, безлико и бесстрастно.

Но не проявив особого зверства, преступник в то же время вряд ли испытывал сожаление о содеянном или скорбел о жертве. Убийца не набросил платка на лицо Сая, не прикрыл этот ужасный, остановившийся глаз, не сорвал цветочек и не возложил его к телу.

Значит, убийство совершил человек со стороны, не знакомый или почти не знакомый Спенсеру.

— Ты знаешь что-нибудь о похожих убийствах? — спросил я Карбоуна. Я-то сам такими вещами интересовался только под настроение, а он всегда был отлично осведомлен. И если в радиусе сорока миль вокруг Саффолк Каунти объявлялся убийца-маньяк, Карбоун обязательно был в курсе. — Убийства состоятельных людей, киношников? Убийства из огнестрельного оружия с дальнего расстояния?

— Я свяжусь с ФБР, но не думаю, чтобы это как-нибудь помогло. Только в случае, если это убийство — первое в цепи серийных.

— Состряпано хладнокровно, — заметил я. — Этот подонок все хорошенько обмозговал. Поглядим, как он себя поведет. Может, это честный псих, и ему взбредет в голову похвастать своим подвигом в полиции, явившись с поличным. Между прочим, меткий выстрел. Делает ему честь.

— А как насчет орудия убийства?

— Малокалиберная винтовка? — я обернулся к эксперту по баллистике, стоявшему в двух шагах от нас.

— Похоже на калибр 5,6, — кивнул тот.

— Черт, — пробурчал Карбоун, — это нисколько не облегчает нам жизнь.

Он был прав. Здесь, на Южной Стрелке, винтовки этого калибра продавались по дешевке. Их накупили все кому не лень. Местные жители практиковались в прицельной стрельбе по грызунам и прочим тварям. Если фермер собирался убить свинью, он бежал за своей заветной винтовочкой калибра 5,6. У моего отца тоже была такая.

— Ну и что за тип был этот Сай? — спросил меня Карбоун.

— Пятьдесят три года. Выпускник Дартмутского колледжа [2] Дартмутский колледж — один из престижных колледжей в США. . Из разбогатевшей на кошерном бизнесе [3] Кошерный бизнес — бизнес, связанный с производством пищи, приготовленной по еврейским религиозным обычаям (особенно мясной). семьи. Будто сошел с той рекламы, где какие-то типы сидят в коронах вокруг обеденного стола и написано: «Болонья — поставщик королевского двора!» Но похоже, вся эта «кошерная эпопея» его не больно увлекала. Он жаждал культуры. Лет двенадцать назад начал издавать толстый журнал поэзии «Луч света». Вложил в него кучу денег. А потом, видимо, решил, что поэзия не дает того, о чем он мечтал.

— И о чем же он мечтал?

— А черт его знает. О чем мечтает большинство мужиков? Об острых ощущениях. О славе. О богатстве. Об упругой попке. Вот ты, например, кого скорее захочешь трахнуть: колбасницу, поэтессу или кинозвезду?