Айрин Эльба - Привет из сказки

— Прости, Сергей, но вряд ли получится. Перед предстоящей свадьбой у меня слишком много дел. Кстати, папочка передавал тебе привет и просил передать, что как-нибудь нагрянет в гости.

— Буду с нетерпением ждать его. Что же, тогда спешу покинуть вас. Приятного дня, — развернувшись на пятках, Самойлов прошел через весь зал и, что-то пробурчав своей спутнице, поволок оную на улицу.

— Ириша, ты не против, если я удалюсь на пару минут?

— Против! Сиди и развлекай беременную невесту.

— Жену, — поправил я любимую, целуя её пальчики. — И чем же мне тебя развлечь?

— Расскажи-ка мне милый, чем ты занимался последние пять месяцев… — да-а-а, лучше бы я пошел бить морду Самойлову.

Женская версия происходящего. Василиса…

Не хотелось абсолютно ничего. Густая, тягучая апатия охватила все тело, закручивая в пучину отчаяния и ненависти ко всему миру. Проклиная себя и людей, я все время старалась держать глаза открытыми, потому что стоило векам сомкнуться, я снова переживала весь ужас случившегося.

"… большие руки закрывают мне рот, не давая ни то что кричать, вздохнуть. Обычно в романах пишут, что руки у злодея грязные и шершавые. Нет, у Ивана они были мягкими и ухоженными, с ненавистным запахом сандалового масла. Эти самые руки всю дорогу до заброшенной деревни крепко сжимали мое тело, оставляя после себя синие отметины бессилия. Я вырывалась, кусалась… но этим добивалась лишь очередного удара по лицу и взрыва мужского хохота. Их было четверо. Лучшие друзья Ивана… мои бывшие друзья. Их глаза, затуманенные алкоголем, выражали лишь животную похоть. Ни капли интеллекта. Лишь безумие и жестокость, желание обладать и подчинять. Им всегда нравилось ломать тех, кто слабее. На сильных рука просто не поднялась бы. Трусы…

Когда меня вытаскивали из машины, я снова попробовала вырваться. И у меня это почти получилось… почти. Упав в грязь, я только и успела прикрыть лицо, когда тяжелый ботинок немного изменив направление, врезался мне в грудь. Снова боль… Наверное, ребро треснуло, но это пустяки по сравнению с тем, что будет дальше.

Кто-то из мучителей схватил меня за ворот кофты и потащил по земле к полуразрущеной пристройке, наслаждаясь моими стонами боли. Сотни крошечных осколков камней впивались в кожу, раздирая её в кровь, забивая ранки коричневой жижей. Потом было разбитое стекло… блестящие осколки, сверкающие в редких лучах солнца переливами алого. Все было в крови. Моей крови…

— Ты сама во всем виновата! — слышала я тихий шепот, стараясь не поднимать глаза, не видеть ненавистных лиц. — Если бы сама пришла ко мне, все было по-другому. Я ведь тебя любил, сука! Ну, ничего, ты за все ответишь. Смотри на меня!

Опять удар и живот скрутило в узел, а к горлу подступила тошнота. Вцепившись в подбородок, Иван насильно поднял мою голову вверх, заставляя смотреть.

— Дрожишь? Что, уже не терпится лечь под очередного мужика? Тем лучше, сука.

А я и правда дрожала… от страха. Когда Иван стал разрывать мою одержу, я даже пискнуть не смогла. Зубы стучали с такой силой, что казалось, заглушали все остальные звуки. Хотя — нет. Смех бывших друзей был громче.

Когда руки бывшего возлюбленного заскользили по моему телу, я заплакала. Слезы, так долго и успешно сдерживаемые упрямой гордостью, наконец, прорвались, красноватыми каплями скатываясь по щекам. Раны на лице нестерпимо жгло, а мне было все равно. Даже чужие руки и тяжелое тело, опустившееся сверху, отошли на второй план. Потом было ощущение чужой плоти, огнем опаляющей изнутри и приносящей новый вид боли. Кажется, я снова кричала. А еще задыхалась от собственных рыданий.

Боль… боль… боль. Всюду… безжалостная, всепоглощающая, сводящая с ума.

Видимо мой рассудок действительно помутился, потому что в какой-то момент все прошло, и я увидела знакомое, почти родное лицо. Выражение голубых глаз трудно было описать, да и не особо хотелось. Слишком много холода и ненависти… слишком сильные чувства для одного человека. Мне снова стало страшно.

Боль… холод… кровь… чернота.

Когда пришла в себя, видела лишь Его, методично превращающего в фарш живого, пусть и такого гнилого, человека. Откуда-то доносились голоса, но их смысл не доходил до отяжелевшей головы. Все внимание было сосредоточено на Нем. Блеск голубых глаз, в окроплении алых бисеринок… нерешительный шаг вперед… и снова крик. Безудержный, безутешный… не мой, но кричала я. Он убежал. Оставил меня одну. Снова крик и темнота…"